– Простите, молодежь, – извинился отец.

Глаза Долли расширились: что, черт возьми, он собирается делать? Хорошо хоть, ему хватает ума оставаться на месте. Но нет – щеки Долли вспыхнули, – отец направился прямо к ним! Долли хотелось сгинуть, провалиться сквозь землю со стыда. Подойдя к компании, отец остановился, виновато пожал плечами, мимически изобразил замах. Молодые люди закивали, юноша с мячом в руке что-то сказал отцу, девушка дотронулась до своей руки и улыбнулась. Долли выдохнула – кажется, пронесло.

Однако отец, вероятно, зачарованный светским лоском новых знакомых, вместо того, чтобы поспешно ретироваться, обернулся и махнул рукой в сторону Долли и ее матери. Дженис Смитэм засуетилась (заставив дочь поморщиться с досады), привстала, вновь села, замерла в неудобной позе и помахала рукой.

Долли совсем приуныла. Ничего хуже нельзя было даже вообразить.

Впрочем, тут она ошибалась.

– Смотрите! Смотрите, что я могу!

Зрителям пришлось последовать призыву. Катберт, привыкший быть в центре внимания, решил напомнить о себе. Забыв про крикет, малыш нашел новую забаву, попытавшись взобраться на спину ослику, бродившему по пляжу. Зрелище было жалким, но Долли пришлось смотреть. Увы – она украдкой огляделась, – как и всем остальным.

Выходка Катберта оказалась последней соломинкой. Вероятно, ей следовало помочь брату, но это было выше ее сил. Буркнув про больную голову, Долли захлопнула журнал и бросилась вон с пляжа, в укрытие крохотной темной комнатки с жалким видом на соседские водостоки.

Молодой человек с нестриженой шевелюрой и в неряшливом костюме наблюдал за сценкой на пляже из-за эстрады. Казалось, он мирно дремал, сдвинув на глаза шляпу, но крик разбудил его. Он протер глаза и в поисках источника шума оглядел местность. Им оказались отец с сыном, все утро игравшие в крикет.

Поднялась суета, отец помахал рукой компании молодых богачей, ранее коротавших время в купальном домике на мелководье. Теперь домик опустел, лишь трепетало на ветру серебристое платье на перилах балкона. Молодой человек успел заметить его раньше, оно бросалось в глаза; такому платью место не на пляже, а на балу.

– Смотрите! Смотрите, что я могу! – донесся крик.

Молодой человек послушно перевел глаза. Парнишка, до сей поры прилежно игравший в крикет, принялся потешать публику, взявшись за ослика. Толпа радостно внимала новому развлечению.

Все, кроме него. У него были дела поважнее. Девушка с розовыми губками и прелестными округлостями, заставлявшими сердце биться чаще, оказалась предоставлена сама себе. Она встала и направилась в сторону променада. Молодой человек закинул за плечи рюкзак и натянул на лоб шляпу. Теперь-то он не упустит своего шанса.

Борнмут, 1938 год

Долли заметила его не сразу. Поначалу она не видела ничего сквозь пелену обжигающих слез. Горячий песок, чайки и отвратительные ухмыляющиеся лица слились в дрожащее марево. Конечно, смеялись не над ней, но это не имело ровно никакого значения. Долли не место на фабрике, неужели они не понимают? Что ее ждет впереди? Выйдет замуж за отцовского двойника, только моложе, мало-помалу станет копией матери? Родители не роптали на судьбу, однако Долли хотелось большего… Просто она еще не знала, чего именно.

Она резко остановилась. Резкий порыв ветра, словно дождавшись Долли, сорвал атласное платье с перил и швырнул на песок к ее ногам. Но почему – Долли задохнулась от возмущения, – почему симпатичная блондинка с ямочками на щеках не позаботилась приколоть платье к перилам? Как можно не ценить такую роскошную вещь? Долли покачала головой: эта растяпа недостойна владеть шедевром портновского искусства! Подобные платья носят принцессы, кинозвезды, манекенщицы и богатые наследницы, проживающие на Французской Ривьере. И если Долли не поторопится, платье будет непоправимо испорчено.

Новый порыв ветра – и платье заскользило по песку, исчезнув за стеной купальни. Долли бросилась за ним: пусть та девушка сглупила, Долли не собирается повторять ее ошибку и не даст шикарному платью пропасть.

Только вообразите, как обрадуется девушка с ямочками, когда Долли вернет ей ее собственность! Долли объяснит, что случилось – осторожно, щадя ее чувства, – а потом они примутся увлеченно беседовать, и девушка предложит гостье стакан холодного лимонада, настоящего, не того водянистого пойла, которое подает миссис Дженингс. Они сразу поймут, сколько у них общего, а когда солнце сядет, новая подруга не захочет отпускать Долли и скажет, положив руку ей на локоть: «Приходите завтра утром. Мы собираемся поиграть в теннис на пляже. Будет весело!»

Преследуя серебристую добычу, Долли обогнула угол купальни, но было поздно: ветер швырнул платье к ногам незнакомца в шляпе. Тот наклонился, его пальцы коснулись ткани, и песчинки скользнули с атласа вместе с Доллиными надеждами.

В первое мгновение Долли была готова разорвать незнакомца на части! Сердце стучало как бешеное. Она обернулась: отец с каменным выражением на лице направлялся к бедняге Катберту, мать застыла в виноватой позе, а приятели девушки с ямочками на щеках согнулись от смеха, стуча ладонями по коленкам.

Происходящее на пляже – ослику все-таки удалось сбросить юного шалопая – так захватило Долли, что, не сознавая, к кому обращается, она крикнула:

– Эй ты…

Незнакомец явно собирался похитить платье, и теперь только Долли могла ему помешать.

– Что ты задумал?

Мужчина поднял лицо, и от неожиданности Долли задохнулась.

– Я спрашиваю, – взволнованно повторила она, – что ты задумал? Это платье не твое.

Мужчина в шляпе открыл было рот, и тут перед ними вырос констебль Саклинг, который совершал обход пляжа.

Констебль Бэзил Саклинг патрулировал пляж все утро. Темноволосая девушка сразу привлекла его внимание, и с тех пор констебль не сводил с нее глаз, отвлекшись только на ослика и его незадачливого седока, а когда снова взглянул в сторону девушки, ее и след простыл. Несколько тревожных минут констебль искал ее глазами, прежде чем обнаружил за углом купальни. Девушка подозрительно горячо беседовала с каким-то оборванцем, который все утро торчал за эстрадой, надвинув на лоб шляпу.

Сжав дубинку на поясе, констебль устремился через пляж. Ноги вязли в песке, выходило не слишком изящно, но он старался, как мог. «Это платье не твое», – услышал констебль, оказавшись рядом с купальней.

– Все в порядке? – спросил Бэзил Саклинг, втягивая живот.

Вблизи девушка была еще краше, чем издали. Губки бантиком, кожа нежная, словно персик, гладкие пряди обрамляют лицо в форме сердечка.

– Этот малый к вам пристает, мисс? – добавил констебль.

– Ах нет, сэр, ничего подобного! – воскликнула красотка, и ее щечки очаровательно вспыхнули. Еще бы, не каждый день встретишь бравого мужчину в форме. А девушка и впрямь очень мила. – Этот джентльмен хотел вернуть мне одну вещь.