Викуля слушала ее очень внимательно, только что не конспектировала, а Мура была рассеянна и с нетерпением поглядывала на часы, всем своим видом демонстрируя занятость. Тамара не могла отказать себе в маленьком удовольствии и говорила пространно и многословно, хотя в мирной жизни таким недостатком не страдала.

Подполковник Кобылин свел на переносице свои мохнатые черные брови — явный признак крайней сосредоточенности. Рогова он не торопил и не перебивал, только что-то небрежно черкал на лежащем перед ним листе бумаги. Впрочем, Рогов отнял у Кобылина не слишком много драгоценного времени. Хвалиться-то особенно было нечем. Все выходные Рогов носился по Москве и ее окрестностям, цокая копытами и взметая дорожную пыль, но похвастать ничем не мог. Ну разве что поделиться воспоминаниями о минутах, приятно проведенных в компании нескольких эфемерных существ, состоящих исключительно из ног, — товарок убитой Лики Столетовой. Еще он смотался в Озерск, лишь для того, чтобы убедиться: единственная родственница мертвой манекенщицы — восьмидесятилетняя бабка — благополучно пребывает в глубоком старческом маразме и способна принести следствию пользы столько же, сколько мохнатые подполковничьи брови. Впрочем, от бровей, пожалуй, проку будет побольше, ибо, когда подполковник входил в начальственный раж, они неизменно исполняли устрашающую функцию.

Подполковник подвел итог сам:

— Да, негусто, негусто, ничего не скажешь… А что свидетели?

Рогов позволил себе немного расслабиться:

— Свидетелей — вагон, но никто ничего конкретно не видел и не слышал, что само по себе удивительно. Ведь Столетову, судя по всему, убили прямо за кулисами, предварительно вырубив свет. Преступник, похоже, прятался в подсобке, слева от сцены… там у них радиоаппаратура и всякое такое. Он заманил туда манекенщицу, убил и бросил на сцене. Возможно, она убегала и он ее догонял. Потом выпрыгнул в маленькое окошко и был таков. Да, собака взяла след, но он оборвался на автомобильной стоянке, где его, очевидно, поджидала машина. Короче, на всю эту операцию у него ушли считанные минуты.

— Ну а та, что ее нашла, что говорит?

— Та, что ее нашла… — задумчиво повторил Рогов. — Не хочется торопиться с выводами, но, по-моему, она темнит. Я уверен, что она знает больше, чем рассказывает. А тут еще… В общем, она там была не одна, а с подругой, весьма колоритной дамочкой. Так вот, эта самая подружка первая полезла на сцену, как она уверяет, из чистого любопытства. И, заметьте, в тот момент сцена, по ее утверждению, была освещена и трупов на ней не наблюдалось. А вторая, ну, которая нашла Столетову, заявляет, что в тот момент, когда она оказалась за кулисами, там уже было темно.

— И сколько времени прошло между этими двумя визитами?

— В том-то и дело, что пара минут. А раз так, кто-то из них должен был видеть убийцу, а они — не видели!

Подполковник вывел на бумаге особенно замысловатую загогулину и отозвался:

— Так в чем же дело? Займись поплотнее этими особами!

— Да тут кое-что еще… У Столетовой было колье, по-моему, необычное и не из дешевых. По крайней мере, на одной фотографии она в нем, а в ее вещах его нет. Ее подружки, ну, другие манекенщицы, его ни разу не видели.

— Да? — подполковник разъединил брови, как две половинки разводного моста. — И что с того? Может, она его у кого-нибудь взяла на время покрасоваться. Не знаешь, что ли, эту бабскую братию? Это же сороки, падкие на все, что блестит!

Рогов отметил про себя тонкое знание женской психологии, но возразил:

— Так-то оно, конечно, так, но… По фотографии, разумеется, судить трудно, но, сдается мне, это не простая стекляшка-побрякушка. Если она ее даже и взяла у кого-то временно, то это должен быть достаточно близкий человек — кто же даст дорогую вещь первому встречному? — а я пока такого человека среди ее окружения не нашел.

— Тогда займись и этим, — посоветовал подполковник, — может, ниточка куда-нибудь и приведет. А орудие убийства нашли?

— Нет пока.

— Да что ж такое! — Брови красноречиво насупились. — Что ни спрошу, все нет да нет!

— Вы же знаете, что я не могу разорваться, — буркнул Рогов, которому стало мучительно больно за бесцельно потраченные законные выходные.

— Ладно, не ной, и так знаю, что тебе нужна помощь. — Подполковник погрузился в непродолжительное раздумье, результатом которого стало радостное известие:

— А знаешь, я ее тебе, пожалуй, организую. Есть у меня один человечек, можно сказать, от сердца отрываю! Я тебе ее пришлю.

— Ее? — опешил Рогов.

— Да, ее, ее, ты не ослышался. Зовут Александра Ивановна Тиунова. Если подружитесь, будет просто Шура. А ты что у нас, мужской шовинист? — въедливо осведомился подполковник, еще минуту назад весьма вольно рассуждавший на тему «бабской братии». — Если на то пошло, то тебе сейчас женщина и нужна. Ну, не в том смысле, в каком ты подумал, а в другом. Кто еще так хорошо разбирается в женской психологии и всяких там тряпках?

— Да дело же не в том, что я женоненавистник, — начал оправдываться Рогов, — я просто беспокоюсь о деловых качествах, так сказать…

Ведь эта… помощница, надо полагать, у нас недавно, если я о ней первый раз слышу.

— А если быть абсолютно точным, то она у нас с сегодняшнего дня, — невозмутимо уточнил подполковник, — кроме того, она молодая, но голова у нее светлая. Поверь, она прирожденный аналитик. Так что не кривись, топай к себе, а я тебе ее сейчас пришлю. Сразу же вводи ее в курс дела и… желаю удачи!

— Владимир Васильевич…. — взмолился Рогов, но подполковник повелительным взмахом руки показал, что аудиенция окончена.

* * *

Рогов выкатился из кабинета злой как черт. Ничего не скажешь, приятные новости! Мало того, что отдельские пересмешники, каким-то образом пронюхавшие про его пятничное приключение в продовольственном магазине, с самого утра поздравляют с «героическим задержанием особо опасного преступника», а он как вспомнит про ту сопливую девчонку с игрушечным пистолетом… А тут еще ему подсовывают «аналитика» в юбке. То-то хохмачи повеселятся!

Он рассерженно пнул носком ботинка дверь своего кабинета, плюхнулся за стол и чуть ли не с головой зарылся в материалы дела, в стотысячный раз перечитывая одно и то же. Но уже минут через пять его уединение было бесцеремонно нарушено.

Сначала кто-то откашлялся, а потом произнес высоким девичьим голосом:

— Здравствуйте, Юрий Викторович!

— Здрасьте, — не очень приветливо отозвался Рогов. При этом он даже не потрудился оторвать голову от бумаг, стопроцентно уверенный, что ничего нового не увидит.

— Подполковник Кобылин вам обо мне говорил… — В девичьем голоске прорезались нотки неуверенности.

— Кажется, — буркнул он себе под нос, по-прежнему не удостаивая ее взглядом, — что-то такое он мне говорил, только не припомню что…