войны применением нового, неведомого тогда оружия — кремневых ружей.Как она — фанатка истории, которая чуть ли не поименно знает всех генералов эпохи воюющих царств, посмотрит в глаза предкам, если не сокрушит потомка их злейшего врага? Ну, может эта причина и крайне глупа и надуманная, но и без нее причин полно, еще одной больше, одной меньше — суть не меняется.Но, Шин еще не знала, что и Саори она нравилась. Тем более сейчас, после сокрушительного поражения, когда ее эго растоптали и уничтожили ее уверенность в себе и своих силах, она хотела вновь обрести уверенность, покорив эту холодную стервозную сучку — Шинген, которая месяцами ходила перед ней гоголем и всеми способами пыталась доказать, что она лучше нее? Как следует ее поиметь, да так, что та разрыдается и будет молить о пощаде, о, этого она сейчас поистине желала. К тому же сломанная рука нуждалась в скорейшем лечении, и хотя она не была полу-демоном, как ее сестра, тетя Асанат — покровительница суккубов, научила ее паре полезных трюков по перекачке жизненной силы, которая пусть и не залечивала раны в буквальном смысле этих слов, но настолько сильно ускоряла естественную регенерацию организма, что особой разницы мало сведущий в магии наблюдатель и не заметит.Хотя… и это были скорее надуманные причины. Все было гораздо проще — сиськи! Саори хотела эти сиськи! Груди Шинген — большие, мягкие, упругие, она вопьется в них пальцами чувствуя как они пружинят из-за своей невероятной упругости, но при этом мягкие и податливые как пластилин или свежее тесто. Играть с ее сосками, сдавливать их пальцами, лизать и целовать, она проведет языком по мягким розовым ореолам, и насладиться их вкусом, их мягкостью и упругостью, эти сиськи, эти большие сиськи которые она так любит… не зря и она, и Казума уже давно включили Юлию и Калину в свои гаремы. У них были настолько большие и мягкие, сочные и упругие груди, что как можно в таких не влюбиться? Саори обожала сиськи!Ее мать на работе и не факт, что сегодня вернется домой, ее сестра укатила на потр… на фестиваль для задротов аж в сам Токио, и развлекается там теперь с ее братом. И хотя Шин порой просто вымораживала ее своим наглым поведением, но ради таких сисек, она может ее и потерпеть…— Кья! — внезапные раздумья прервал громкий девичий писк, Саори и не знала, что умеет издавать такие звуки, но внезапно ощутила на спине нечто скользкое и холодное.— Какие интересные звуки ты издаешь — холодно заметила Шин с хладнокровной улыбочкой, после того как вылила на свои груди гель для душа, и прикоснулась ими к голой, беззащитной спине Саори, после чего принялась размазывать лосьон по ее спине собственной грудью.— Чт… что ты?… — изумленно продолжила она, задавать вопросы в пустоту, когда крепкие, хотя и довольно нежные пальцы Шинген накрыли ее живот и гружь.— Я просто хочу взяться поудобнее, не сопротивляйся и все пройдет быстро — усмехнулась та, когда пена начала покрывать всю спину девушки и ее собственные груди.«А разве это не я должна заставить ее так мило вскрикивать? Когда это наши роли успели поменяться местами?»

Глава 14 Разговор в ванной

4.4

Шинген была главой студенческого совета, и всегда имела некую ауру холодности и недоступности, словно она этакая мистическая юкиона — снежная дева из легенд. Саори редко была свидетелем ее выступлений как главы студсовета, но ее голос и отстраненная манера общения, заставляла всех присутствующих в аудитории покрываться холодным потом, даже когда на улице была летняя жара. Примерно это Саори испытывала и сейчас. Ее тело было мокрым от горячей воды, кожа стала бледно-розовой и распаренной, но прикосновения Шин заставляли кровь буквально стынуть в жилах. Ее голова начала кружиться и виски заболели, так как она не знала, какую температуру должно поддерживать ее тело. Нежные прикосновения и теплая вода, контрастировали с ее холодной аурой недостижимой для простого смертного королевы. Даже когда она залезла в ванную, была полностью обнажена, а ее груди и большая часть тела покрывала мыльная пена, ее осанка и прическа были идеальными. И разумеется, на ее лице не отражалось никаких эмоций, кроме саркастической легкой улыбки, даже ее пульс оставался почти в состоянии покоя, не смотря на то, что ей удалось добраться до тела которого она так жаждала. Ее похоть направляла в мозг столько химических элементов и гормонов, что хватило бы, чтобы вырубить слона, но внешне она сохраняла абсолютное спокойствие. Если не это воплощение идеальной красоты, то, что тогда?

Она выглядела настолько отстраненной и далекой, хотя и была буквально по самые сиськи в плоти Саори, что создавалось впечатление, будто она прибыла из иного мира.

— Кажется, даже горячая ванная не растопит твое ледяное сердце — усмехнулась Саори, которая тщетно пыталась перехватить инициативу.

— Не говори так, на самом деле я довольно веселая и общительная девушка, у меня нет друзей, но если бы были — уверен, они подтвердили бы мои слова.

— Охотно верю…

— К тому же, раз я такая холодная принцесса, то все мы знаем, что мне поможет измениться.

— …

— Поцелуй любимого принца, что же еще, глупышка? — ее пренебрежительное отношение и насмешливый тон злили Саори, но она даже не успела подумать, как ответить и поставить эту зазнайку на место, когда ощутила как мягкие холмики грудей уперлись и начали сдавливаться и пружинить о ее спину, а одна из рук Шинген, которые мылили, то есть лапали ее груди, начала опускаться ниже, уже достигнув пупка и уйдя еще чуть ниже к самому низу живота, почти достигнув лобка, а вскоре, ловкие длинные пальцы потянулись и в то самое, сокровенное место.

— Чт… ты…

— Это просто ванная и ничего более, я должна тщательно все вымыть, не так ли?

— Я… сама могу…

— Ты — можешь, а я — хочу. Понимаешь разницу? Я так долго мечтала потрогать и ощупать твое тело в самых сокровенных местах, так что прошу — не мешай наслаждаться процессом.

— Извращенка!

— Еще какая. Если мои пальцы не справятся с делом, то мой язык точно сможет, поверь, я отлично умею им работать. Тебе понравиться. Если верить моим фантазиям, которыми я однажды даже кое с кем поделилась.

— С кем?

— Не важно. Этот человек более нам не угроза, так что это просто была еще одна ложь,