— На самом деле мы хотим пить, — сказала я. — В поезде не было вагона-ресторана. — Вид у монахини стал озадаченный. — Пить было нечего. Очень хотим пить. Siamo assetati[10].

— A-а, — кивнула монахиня. — Для завтрака сейчас слишком поздно. Боюсь, все уже убрали. Я принесу воду вам в комнаты, си?

— Воду в бутылках? — требовательно спросила мисс Фробишер, встав между мной и монахиней. — Очень важно, чтобы мы пили только бутилированную воду. Девочки не должны заболеть.

— За воду в бутылках придется заплатить, — сказала монахиня.

— Хорошо, мы заплатим, но пусть, пожалуйста, нам ее пришлют. А во сколько обед? Девочки сильно проголодались.

— Обед в час, — сказала монахиня. Потом ее лицо смягчилось. — Я пришлю вам хлеб и фрукты, ва бене?

— Си, ва бене, — улыбкой на улыбку ответила я.

Нас отвели наверх по крутой и узкой каменной лестнице. Девочкам предстояло жить в комнатах с двумя двухъярусными кроватями в каждой. Нам с мисс Фробишер предоставили одну комнату, где стояло по кровати для каждой из нас. Удобства располагались в конце коридора — там все было просто, но чисто. Я осмотрела убранство комнаты, в высшей степени спартанское: беленые каменные стены, две узких кровати с металлическими каркасами, сверху — белые простыни, но никаких покрывал, большой крест на стене. Меня развлекло, что окно оказалось забрано решеткой, и я немедленно словно перенеслась на десять лет назад, очень ясно вспомнив, как посмотрела вниз и увидела лицо Лео, который улыбался из лодки, протягивая ко мне руки и уговаривая спуститься. Интересно, он до сих пор в Венеции? Наверняка да, ведь его семья живет тут со времен Средневековья. И, пожалуй, он уже женился. Женился, остепенился и счастлив, в точности как я предполагала. Под этим окном нет канала, лишь только узкая улица, дом напротив, в приоконных ящиках растет герань, а вдали виднеется крыша церкви. Гранд-канала отсюда не разглядеть. И мне все равно не вылезти в это окно.

— Ну что ж, весьма достойно, мисс Браунинг, — сказала мисс Фробишер. — Во всяком случае, чисто и безопасно. В это окно никому не пролезть.

— И нам тоже не вылезти, если будет пожар, — заметила я.

— Тоже верно.

Она замолчала, потому что раздался стук в дверь. Совсем юная девушка, на вид не старше наших подопечных, одетая в простое платье послушницы, принесла поднос с большой бутылкой воды, двумя апельсинами и тарелкой сдобных булочек.

— Думаю, тут все-таки может оказаться вполне приемлемо, правда же, мисс Браунинг? — Мисс Фробишер налила нам по стакану воды.

Я отвернулась от окна и подумала, что не нужно было приезжать. В этот миг совсем близко зазвонил колокол, и его звук разнесся в неподвижном воздухе. С соседних крыш взлетели, хлопая крыльями, испуганные голуби, и меня опять унесло в прошлое.

— Город колоколов и птиц, — шепнула я себе.

Джулиет. Венеция, июль 1938 года

Жить в монастыре оказалось куда приятнее, чем мне показалось вначале. Обед накрыли в длинной прохладной трапезной с белеными стенами и простыми деревянными столами и скамьями. Нас плотно накормили спагетти с томатным соусом и тертым пармезаном, вдобавок подали еще хлеба и фруктов. Девочки с удовольствием уписывали все это за обе щеки, и, должна признаться, я тоже наслаждалась едой. Мы обедали без посторонних, похоже, других гостей тут сейчас не было, а монахини ели то ли в другом месте, то ли в другое время. Нам показали комнату отдыха с креслами и диванами, выходившую в садик с фонтаном. Тетушка Гортензия одобрила бы, подумала я. Еще один садик в Венеции.

Я спустилась туда со своим портфелем и уселась в тени, пока девочки и мисс Фробишер прилегли вздремнуть. Вначале я вытащила альбом для рисования, не такой роскошный, как тот, что отец подарил мне десять лет назад, но теперь ничего роскошного было днем с огнем не отыскать. Для большинства людей жизнь превратилась в борьбу, и я понимала, что мне повезло больше, чем многим, — во всяком случае, не приходилось стоять в очереди за бесплатным хлебом и супом, как безработным беднякам.

Я открыла альбом, неуверенно написала дату и уставилась на чистую страницу. Будет ли у меня время для набросков? Захочется ли вообще рисовать с натуры? Не разучилась ли я? За последние несколько лет я рисовала, только занимаясь с девочками, учила их перспективе, колориту, тому, как изображать деревья и лица. По правде говоря, после того, как мне пришлось бросить художественную школу, желание создавать картины у меня пропало, к тому же лишних денег, чтобы легкомысленно тратить их на краски и холсты, просто не было. Я засунула альбом обратно в портфель и вместо него развернула карту Венеции. Это была карта тети Гортензии, я сохранила ее, когда в тысяча девятьсот двадцать восьмом году вернулась в Англию, потому что твердо намеревалась приезжать в этот город во время каникул и писать его. С тех пор я неоднократно разворачивала и сворачивала ее, и мне казалось, что я смогу ориентироваться тут даже во сне. Но в этой части города я раньше не бывала, туристы ее обычно не посещают, слишком уж близко к железнодорожному вокзалу и докам. Ведя по карте пальцем, я проложила рациональный маршрут к мосту Риальто. Оттуда я без особого труда смогу отвести девочек на площадь Святого Марка. Неподалеку ходили водные трамвайчики, но нас просили экономить на случай непредвиденных обстоятельств и не совершать лишних трат. Но нам все равно неизбежно придется воспользоваться водным трамваем по Гранд-каналу хотя бы один раз. Возможно, будет и второй раз, если мы поедем на остров Мурано. Тогда я все-таки куплю там себе бусы.

Проснувшаяся мисс Фробишер была потрясена, узнав, что в четыре часа нам не подадут чаю.

— Я просто не смогу существовать без чашки чая, мисс Браунинг, — заявила она. — Нет ли поблизости какой-нибудь чайной?

— Я знаю тут всего одну чайную на площади Святого Марка, она называется «Флориан», очень шикарная и богато обставленная. Там наверняка дорого. Обычно народ тут не пьет чай, только кофе.

— Кофе во второй половине дня? И чего еще от них ждать? — покачала головой мисс Фробишер.

Я вспомнила, что в пансионе, где останавливались мы с тетей, чай все-таки подавали, но там это делалось, чтобы угодить постояльцам из Англии. От монастыря, конечно, такого ждать не приходилось.

— Думаю, девочки предпочтут мороженое, — предположила я. — Оно тут действительно отличное.

— Да, это, может, и неплохо, — согласилась мисс Фробишер.

Девочки стали появляться одна за другой. Глаза у них были заспанные, и они не хотели особенно напрягаться.

— Мы приехали сюда совсем ненадолго, поэтому нужно сегодня куда-нибудь сходить, — сказала им я. — Как насчет мороженого? Я знаю неподалеку от моста Риальто место, где делают прекрасное джелато.

Это их приободрило. Я повела всех по карте через переулки и закоулки, пока мы не оказались в знакомом месте — возле рынка. А когда мы поднялись по узким ступеням моста Риальто и перед нами в обе стороны раскинулся Гранд-канал, наши подопечные восхищенно заахали.