а три – Джефф, Гэвин и Михай – за то, чтобы его выставить, и последнее слово осталось за Бутериным с его двумя голосами. (Впрочем, некоторые вспоминают об этом моменте иначе: двое говорят, что никакого голосования не было, а один утверждает, что Гэв и Джефф выдвинули Виталику ультиматум: либо они, либо Чарльз и Амир. Сам Виталик утверждает, что ни за Чарльза, ни за Амира не заступился никто.) Восемь человек проголосовали за роспуск фидуциарной группы, то есть руководителей. Звание соучредителей оставалось, но все директора должны были уйти со своих должностей, пока Виталик обдумает ситуацию. Вернувшись, он заново назначит тех, кого захочет.

Виталик вышел на переднюю террасу – бóльшую из двух на верхнем этаже. Моросил дождь. Под его ногами лежали идеально ровные доски, в стороне стояли гриль, четыре горшка с кустами и желтый флюгер в виде цветка. Перед ним находился другой дом – близнец «Космического корабля», за ним жилые здания в серых и коричневых тонах, чуть далее – зеленые холмы с деревьями, а еще дальше – город Цуг. Но все это скрывал туман. По своей привычке он начал бродить по террасе. В сравнении с парками, где он обычно блуждал, здесь место было ограничено. И все же его хватило на следующий час.

3. 3 июня 2014 – 30 июля 2015

Виталик мерил шагами террасу «Космического корабля». Только что он стал свидетелем безжалостного изобличения Чарльза со стороны многих сотрудников, и все же каждый, включая Чарльза, казался незаменимым. Более того, именно Чарльз играл одну из самых важных ролей. Гендиректор координировал сразу все составляющие проекта. Виталик знал, что на самом деле по ряду вопросов решения ждут только от него самого, но ему-то хотелось как можно больше времени посвящать исследованиям. И он нервничал от одной только мысли убрать руководителя, решающего административные и организационные вопросы, за которые ему не хотелось браться самому.

В то же время Виталик осознавал, что должен сделать. И, понимая, к чему приведет увольнение Чарльза, пытался убедить самого себя, что проект не развалится.

С Амиром было проще. Виталик с самого начала видел, что с ним распрощаться будет легко. Собрание просто дало возможность сделать то, что надо было сделать давно.

Пока Виталик обдумывал варианты на улице, остальные соучредители, в том числе Чарльз, набились на маленькую террасу позади, выходившую на жилые здания. Их окна закрывали жалюзи.

Энтони, смирившийся с судьбой Чарльза, только твердил:

– Ну, Чарльз все-таки учредитель – это у него отнять нельзя.

То же касалось его приятеля Амира. Но Михай ответил:

– Чарльз должен уйти.

Увидев, как решительно настроены люди вроде Михая, работавшие лично с Чарльзом в Цуге, Гэвин подумал, что гендиректору Ethereum действительно придется покинуть команду.

Джефф еще не оправился от того, что никто не придерживался предварительного договора. Во время ожидания Гэвин и Джефф спустились вниз, и Джефф спросил, почему Гэв не высказался об увольнении Чарльза, как они условились. Гэвин, который позже этот момент не вспомнит, ушел от ответа. Джефф устроил взбучку и Матиасу за то, что он промолчал, но тот ответил, что не состоит в руководстве и это не его ответственность. Еще он добавил, что находится в опасном положении: если Виталик проголосует за то, чтобы оставить Чарльза, под ударом окажется уже его карьера.

Позже, когда они поднялись, Амир навис над невысоким Джеффом:

– Я тебе не нравлюсь, – сказал он.

– Нет, – ответил Джефф. По его словам, Амир, который вспоминает разговор иначе, на самом деле заявил: «Я тебе не нравлюсь, потому что я еврей».

Джефф был в шоке. «Это еще что начинается?»

– Почему ты так говоришь? – спросил он.

Амир позже скажет, что ни разу не слышал расистских оскорблений от коллег, но, оглядываясь назад, чувствует, что многие из них и правда верили в некоторые стереотипы, – например, и он, и другие помнили подколки: раз он из Израиля, его могло к ним подослать израильское правительство. В тот день он сказал:

– Ты хренов расист.

(Амир отрицает, что говорил это и тем более ругался, утверждая, что «я так просто не разговариваю».)

– Никакой я не расист, – ответил Джефф резко. – Я даже не знал, что ты еврей, да и какая разница? Ты мне не нравишься, потому что ты ничего не делаешь и ты мне сейчас грубишь, потому что я не расист.

Тут Джефф почувствовал на плече чью-то руку. Его придерживал Гэвин.

– Ты просто смешон, – бросил Джефф Амиру напоследок.

Виталик пришел на заднюю террасу и наконец объявил, что принял решение. Соучредители сгрудились вокруг него. Разработчики Гэвин и Джефф встали плечом к плечу, а справа от Джеффа, последним в их полукруге, стоял соучредитель, который только что обвинил его в расизме, – Амир.

– Все соучредители остаются соучредителями. Это не изменится, – начал Виталик. – У соучредителей остается их доля эфира.

Гэвин увидел, как на лице Амира промелькнуло: «Бинго!» Как ему показалось, Амир, получив изначально желаемое, даже обрадовался, что может и дальше выполнять свой долг – то есть удовлетворять собственные прихоти, а заключались они в основном в сексе с женщинами, как знали друзья из-за его, как они это называли, обаятельной честности. (Амир утверждает, что решение о сохранении учредительской доли было принято заранее и Виталик лишь подтвердил то, что он и так знал. Что же до его личной жизни, он говорит: «По-моему, для компании компьютерных ботаников-интровертов обычная половая жизнь уравновешенного и обходительного взрослого мужчины может показаться похождениями Казановы. Для меня это комплимент».)

Насколько помнит Михай, Виталик продолжил:

– После нашего разговора стало очевидно, что мы разделились на два лагеря, и это плохо. Мы все должны быть в одной лодке.

Он заговорил о том, что Чарльз утратил доверие своих подчиненных. Но при этом все еще сомневался в решении. По словам как минимум одного соучредителя, то ли из-за стресса, то ли из-за расстройства от того, что творится с его детищем, Виталик даже прослезился.

Он взял себя в руки и позвал обратно в проект Гэвина, Джеффа, Михая, Энтони и Джо. Неприглашенными остались Чарльз и Амир.

Они вернулись за большой стол, где Виталик объявил остальным состав нового руководства. Ранее Михай и Джо предложили пригласить Тейлора Герринга – айтишника, который делал все за Амира, но не участвовал в конференциях учредителей, – того, кто составил досье на Чарльза. Еще Джо выдвинул Стефана – француза из Лондона, занимавшегося связями с общественностью. Виталик принял обоих – Стефану перешли обязанности Чарльза по коммуникациям и собеседованиям, а Тейлор занял должность Амира.