– У вас под платьем нет панталон, миледи. Я могу раздеть вас одним движением, и вы окажетесь совершенно голой. Вы будете тяжело дышать и станете влажной, когда я войду в вас. Эта мысль вас не пугает?

Что-то мелькнуло в ее глазах.

– Да. Но и вас это тоже пугает. Я чувствую это по дрожанию ваших рук. Вы хотите меня, Девлин Карлайл, и это перепугало вас насмерть. Я хочу знать почему.

– И не надейтесь понять. Я вообще дурак, что нахожусь здесь.

– Откуда вам знать, на что я надеюсь? – Ее грудь была мягкой и теплой, а рыжие волосы лежали ореолом вокруг головы.

– А я и не знаю. В этом-то и проблема, не так ли? От нашего прошлого не осталось и следа. И пока вы с этим не смиритесь, леди Деламер…

– Индия.

– Леди Деламер.

Она провела пальцем по его губам.

– Индия.

– Какая разница. Что бы мы ни делали, что бы когда-то ни было между нами – все ушло. Ваши воспоминания относятся к другому человеку. Вам придется это принять. Нам обоим придется.

Но Индия не собиралась ничего забывать. Да ей это и не удалось бы. Слишком долго был этот человек в ее сердце.

Она посмотрела на завитки темных волос у него на лбу, и что-то сжалось в ее груди.

– Тогда поцелуй меня. Поцелуй и докажи, что ты забыл.

– Зачем вам это нужно?

– Я хочу знать правду, – прошептала она. – Просто правду. Почему это так тебя пугает, Девлин?

– Почему? Потому что я не перестал быть мужчиной. Потому что нет такого мужчины, который, увидев вас, не захотел бы…

Индия почувствовала, как он содрогнулся. Но она не собиралась его щадить. Она приподнялась на локтях, и платье соскользнуло с ее плеч.

– Не захотел бы чего?

– Этого, – прохрипел Дев. – И этого.

Он рванул тонкую ткань и обнажил полную грудь.

– О Боже!

В обрамлении ткани и кружев торчал розовый сосок. Он схватил его губами и потянул. Каждое движение исторгало из груди Индии судорожные звуки.

Она открыла глаза. Они были затуманены желанием.

– Ты вспомнил! Ты должен вспомнить.

– Разве?

Индия снова закрыла глаза, приготовившись отдаться ласкам Девлина.

– А как насчет вас, миледи? Вы привыкли предлагать прелести вашего роскошного тела любому мужчине, которого встретите?

Эта фраза хлестнула Индию, словно кнут. Ее дыхание сбилось, краска залила щеки. А потом она изо всех сил ударила его по лицу. Торн не пошевелился даже тогда, когда на загорелых щеках выступили следы от ее пальцев.

– Следует ли это считать подтверждением моих слов, миледи? – насмешливо сказал Торнвуд.

– Отвратительный, самодовольный тип, – прошипела Индия, но ее рука повисла в воздухе. Второго удара не последовало. – Вы нарочно меня разозлили, поскольку не могли рассчитывать на то, что у вас хватит сил мне отказать.

Его лицо оставалось невозмутимым.

– И вам это удалось. Я ненавижу вас, Девлин Карлайл. Ненавижу всем сердцем. Надеюсь, что вы довольны своим успехом. – Она отвернулась, чтобы скрыть слезы. – Убирайтесь. Или вы желаете остаться, чтобы позлорадствовать?

Он молча встал и пошел к двери. Когда дверь за ним закрылась, она прошептала в подушку:

– Может, это был сон? Я так долго его ждала, а все обернулось жестокой шуткой.

Но Девлин заметил ее слезы. И слышал, что она сказала. Каждое ее слово ранило сильнее, чем французская сабля, которая чуть было не лишила его жизни.

– Она пыталась сбежать. И ей это удалось бы, если бы я случайно не встретил ее на черной лестнице.

Девлин и Джеймс Херрингтон стояли в кладовой, из которой можно было попасть в главную кухню особняка на Белгрейв-сквер, 61. Лицо Девлина было озабоченным. Сунув руки в карманы, он смотрел в упор на Херрингтона.

– Как вы думаете, она вас узнала?

– Сомневаюсь, – покачал головой Девлин. – Когда эта дурочка спускалась по лестнице, она была в полубессознательном состоянии. А потом… я отвлекся. И остался. Никогда себе этого не прощу.

Девлин отвернулся и стал застегивать свои седельные сумки.

– Не спускайте с нее глаз, Херрингтон. И с детей – тоже. Я связался с агентством по найму прислуги и попросил прислать трех женщин, которых надо будет расспросить и решить, какая из них подходит в качестве гувернантки. Хотя мое представление о том, что значит «подходит», возможно, отличается от представлений высшего света. Но поскольку я не могу выследить человека, который выступал посредником при продаже этих драгоценностей, нам придется использовать детей. Один из них должен помнить детали произошедшего на ферме в Катр-Бра. Если интуиция меня не подводит, именно тогда предателю удалось сбежать с бриллиантами. Полагаю, Алекс Грэм знал об этом, поэтому его и убили.

– Если эти несчастные дети что-то вспомнят, это будет просто чудом, – мрачно заметил Херрингтон. – Известие о том, что их родителей убили, стало для них страшным потрясением, а это даром не проходит.

– Боюсь, они могут оказаться нашей последней зацепкой. Пока что ни один из моих источников ни в Дувре, ни и Гавре ничем мне не помог. Кто бы ни украл бриллианты, эти люди дьявольски умны.

– Мы подвергнем опасности детей, – с сомнением в голосе сказал Херрингтон.

– Неужели вы думаете, что я этого не знаю? – Торн швырнул сумки на старый стол. – Они мои подопечные. А молодой Грэм был моим лучшим другом. Он поехал на эту ферму один.

– Вы не могли знать о том…

– О том, что за ним следят, а потом убьют. И его жену тоже. – Торн кончил паковать сумки и затянул ремни. – Пуля, которой он был убит, предназначалась мне, Херрингтон. Если бы я был с ним, я смог бы предотвратить это несчастье. А теперь он мертв, и я никогда себя за это не прощу.

– Когда вы вернетесь?

– Одному Богу известно. Веллингтон составил список людей, которых я должен проверить в Дувре. Мне придется пересечь пролив.

– А вам удалось приблизиться к разгадке? Кто заправляет всем в Лондоне?

– Лучше вам об этом не знать, Херрингтон.

– Конечно, – смутился Херрингтон. – Я не хотел…

– Это естественный вопрос. Тем не менее, вы поймете, если я вам больше ничего не скажу. Во всяком случае, пока. Еще слишком многое неизвестно.

В дверь постучали. Дев быстро скрылся под лестницей, а Херрингтон пошел открывать дверь. Это явился Чилтон.

– Какой-то человек просит разрешения поговорить с вами, милорд. Не просит, я бы сказал, а требует. Он назвался братом молодой леди.

– Хорошо, Чилтон. Я сейчас поднимусь. Проводите гостя в желтый салон.