Свет едва сочился через мелкий проём где-то под потолком. С трудом можно было разглядеть четыре деревянных лежака с сеном в качестве матраса. На одном из них расположился мужчина лет под сорок, с волевым, где-то даже привлекательным лицом, обрамлённым курчавой русой бородкой. Одежда истёртая, но явно принадлежавшая не простолюдину. Под ней бугрились мышцы атлета. Я вежливо поздоровался с сидельцем и прилёг ничком на лежак. Сосед участливо спросил:

— Зельно досталось? Спина кровит.

Вот гад одноглазый. До крови избил.

— Боярин Единец меня угостил, собака.

— Ох и пакостен зело, сей лихоимец, яко аспид гремливый. Опасайся его, холоп, ибо злосерден душой вельми, — поведал мне мужчина.

— Не холоп я ни в одном глазу, — буркнул обиженно.

С каких таких манер он во мне холопа углядел? Может, сутулюсь излишне, или морда тупорылиста. А мужик продолжал меня пристально разглядывать.

— Яти мя комонем. Да ты еси Ржа? В ушкуйниках ватажил на Костроме? Отича тваво Матвеем рекли, — завопил он вдруг.

Пошёл в отказ. Нафиг мне на себя навешивать чужие преступления. Сиделец вполне, может быть, уткой подсадной работает.

— Знамо, ошибся я, — продолжил общение мужик, — Зримо, иже холопского чина еси, течный. Не свезло те, отроче, поимаша.

— Да не холоп я, — разозлился не на шутку, — Дмитрий, скоморох бродячий. Смех и радость мы приносим людям!

— А…, — протянул сосед и наставительно высказал, — Над вятшими человеци глумишеся, се грешно есть.

Помолчали.

— Боярин я славородный, Фокий Плесня, — мужчина взглянул на меня, оценивая произведённое впечатление, — Пришед к князю достославну Юрию Димитриевичу в Звениград в свите жены его Анастасии из Смоленска. Служил при тайной палате. Оклеветан был мздоимцами лихими. Боярин Сёмка Морозов с дьяки грамоты подмётны стряпаша противу ми. К неделе главу с мя сымут.

— А почему наш достославный князь, не разобрался? — посочувствовал боярину.

— Умён он зело, но доверчив. Дружен с младых лет с боярином тем Семёном. Убедить ся дал ворогам моим, — ответил Фокий и загрустил.

Ничего было сказать ему на это, только сочувственно повздыхать. Прибыла еда. В глиняных тарелках желтели кусочки ржаной каши. Как же рыльник раздатчика напоминает Фоку…

— …Со скомрахами подлыми последни дни доживаю, ядь свинячью снидах, — продолжал горестно сожалеть неудачливый сановник.

То, что я авантюрист, мне ещё мама доказывала и пацаны по совместным паркурным сетам. В коридоре ведь стража стопроцентно дежурила, судя по натужному сопению, и дверь была полуоткрыта.

— Эй, как тебя там… Почему не убираете отхожее ведро? Дышать невозможно, — громко возмутился я.

Служитель без возражений повернулся в сторону двери, возле которой находилось пресловутое ведро. Я скользнул с лежака и одним прыжком безбашенного орангутана оказался возле ничего не подозревающего наклонившегося работника. Схватил за шею и сдавил её. Через несколько секунд обмягшее тело сползло на пол.

— Иже сие деяши? — со страхом, свистящим шёпотом спросил Фока.

— Раздевайся и надевай его одежду, — так же шёпотом распорядился я.

Боярин с побледневшим лицом послушно принялся разоблачаться, пока я раздевал полумёртвое тело жертвы.

— Выйдешь с помойным ведром в коридор и плеснёшь в стражников. Постарайся попасть в лица и отбей у кого-нибудь себе саблю, — снова приказал ему.

В соседе чувствовалась военная косточка. Одевался он как по сигналу тревоги.

— Ну, поскору ты тамо, Хведул? — поторопили из коридора.

Далее произошло всё, как я планировал. Стражников в коридоре оказалось четверо. Фокий привёл воинство в изумление, обрушив на них поток нечистот. Раздались яростные матерные проклятия в адрес всё того же Федула. Я выскочил и впился кровожадным мангустом в ближайшего к себе и не слишком обгаженного воя. Труп щедро поделился со мной саблей и клинком, которые я тут же пустил в ход против пришедшего в себя после вонючей атаки донельзя разозлённого воя. Партнёр уже успел справиться с двумя своими противниками и помог мне уложить последнего.

— Хорошо саблей владеешь! — переводя дыхание, сделал боярину комплимент.

Психологически после трудного боя, бойца надо ободрить. Я как командир спецгруппы часто так поступал, но боярин вдруг сильно обиделся:

— Простолюдину не порицати боярина.

— Станешь боярином, если выберемся из крепости, а пока ты такой же, как я, — резко одёрнул заносчивого партнёра.

Фока сконфузился и вдруг радостно сообщил:

— Вем отзде ход подземны. Он прорыт из башни овоуду кремели. Требно пешити сквозе двор.

— А чего раньше молчал, твою…? — вырвались помимо воли матюки.

Я решил переодеться в форму одного из стражников, чтобы выиграть какую-то фору при приближении к дозорным. Нашел самого субтильного и позаимствовал шмотки с доспехами. Мда, видок ещё тот. В сапоги пришлось тряпки запихивать, чтобы хоть как-то двигать ногами. Трупы предложил затащить в камеру и уложить на лежаки. В темноте их легко можно было принять за сидельцев. Сам в спешке не подумал, и Фока сам не догадался ещё раз переодеться в военные одежды. Так он и остался в одежде обслуги.

Перебежать заполненное вооружёнными воями пространство крепости не представлялось возможным. Я со своими скоростными данными мог бы попытаться, но с грузноватым партнёром нечего даже мечтать. Решили дожидаться сумерек и всё-таки рискнуть. Обратно отыграть уже всё равно не получится.

— Зачем через двор? — пришла в голову интересная идея, — Можно подняться на стену и пройти по забралу.

— Истинно! — возрадовался Фока, — Сметлив ты еси не по летам, скомрах. Воя из тя сотворил лепшего, аще бы ране встретишася.

Пройти по верху стены было не самым лучшим решением из-за наличествующих там дозорных. Но, как говорится: — "Из двух зол выбирают менее золистое".

Поднялись по скрипучей лестнице внутри башни и выбрались на забрало. На самой середине нам попался первый вой, длинный и худой молодой парень. Он с удивлением в голосе ругнулся:

— Камо пеши ратич, и челядина пошто лещишь за ся, ерпыль колобродны? Зде те не гульбище. Ряда ратна не ведае?

Молча подошёл к нему и ударом в кадык отправил в небытие. Тело было перекинуто через зубцы и чвакнуло где-то внизу.

Прошли без приключений следующие два перехода между башнями. Только на третьем снова возник силуэт воя. Он оказался умнее своего первого товарища и окликнул:

— Глагол заветны сказывай!

Что делать? Я жестом подозвал идущего позади Фоку и шепнул ему, как надо себя вести. Мы оба, обнявшись, походкой упившихся в хлам забулдыг, направились к потенциальной жертве. Только бы поближе до него добраться и не дать ему успеть поднять тревогу.