Очевидно, приняв молчание де Роуэна за согласие с его словами, Делакорт растянул губы в более теплой улыбке и по-приятельски потрепал его по плечу.

– Давайте пройдем в гостиную, – пригласил он и увлек де Роуэна за собой по коридору. – Сесилия там утешает Гарри. Она рада будет вас повидать. Между прочим, друг мой, губа-то у вас разбита. – Он шутливо толкнул де Роуэна локтем в бок. – Надеюсь, поединок был честным?

– Порезался утром, когда брился, – пробурчал де Роуэн.

Делакорт подвел его к двери и свободной рукой широко ее распахнул.

– Сесилия, дорогая, ты только посмотри, кто пришел ... – начал он и учтиво умолк, заприметив двух дам, сидевших напротив Гарри и Сесилии, спиной к двери. – Мои извинения, дорогая, – пробормотал он и чуть отступил назад. – Прошу прощения за незваное вторжение ...

Но уйти им не удалось. Гарри поднялся со своего кресла, а Сесилия вскочила на ноги и бросилась к ним.

– Макс! Ты! – воскликнула она слегка жалобным голосом и, проскочив мимо мужа, вцепилась де Роуэну в руку. – Слава Богу, ты вернулся!

– К вашим услугам, – смущенно пробормотал де Роуэн, склоняясь к миниатюрной и холодной как лед руке Сесилии.

Та, похоже, не заметила его неловкости и потянула мужа и де Роуэна в комнату.

– Проходите же и выпейте с нами чаю. Элли сейчас сходит за чашками. И позвольте, господа! Это леди Кертон – думаю, вы ее должны помнить. Она нанесла визит, чтобы выразить нам свои соболезнования, и даже привела с собой племянницу. – Сесилия представила двух дам, которые обернулись к вошедшим. – Леди Кэтрин, полагаю, что с лордом Делакортом, моим мужем, вы не знакомы? А это мой очень близкий друг, мистер де Роуэн.

От громкого судорожного вздоха, почти вскрика, де Роуэн невольно поднял глаза. Дальше все случилось буквально в один миг. Молодая женщина, сидевшая рядом с леди Кертон, вскочила на ноги. Фарфоровая чашка стукнулась о край столика и разлетелась на мелкие кусочки. Горячий чай выплеснулся на ковер. Сесилия в мгновение ока оказалась рядом с гостьей и принялась неистово промокать салфеткой мокрый подол ее платья.

Та женщина? Черт!

Де Роуэн тупо уставился на нее, изо всех сил стараясь подавить рвущийся наружу приступ истерического смеха. Сесилия, казалось, забыла обо всем на свете.

– Боже мой! – восклицала она. – Господи! Леди Кэтрин! Вы не обожглись? Боже! У чашки обломилась ручка? Вы не поранились?

Горничная примчалась с кухонным полотенцем, и леди Кертон присоединилась к промакиванию, вытиранию и сочувственному кудахтанью. Делакорт предусмотрительно отступил в сторону, время от времени издавая сочувственное покашливание. Гарри бровью не повел и преспокойно продолжал потягивать из стакана бренди.

Де Роуэн в простоте душевной возносил горячие молитвы, чтобы случилось землетрясение, пол у него под ногами разверзся и навсегда поглотил его. Мысли метались в поисках выхода из отчаянного, неудобного положения, в которое он угодил помимо своей воли. Чувствовал он себя хуже некуда. Еще более несчастный вид леди Кэтрин служил ему слабым утешением. Вся кровь у нее отхлынула от лица, оно побледнело до синевы, взгляд упирался куда-то в пол. Спустя какое-то время юбки привели в относительный порядок и у нее не оставалось выбора, кроме как сесть обратно на свое место.

– Приношу свои извинения, лорд Сэндс, – проговорила она, бросая короткий упрекающий взгляд в сторону подсевшего к столу де Роуэна. – Я такая неловкая.

– Умоляю, не берите в голову, леди Кэтрин! – запротестовала Сесилия, поднимая с ковра один из последних кусочков разбившейся чашки. – Чашки такие хрупкие. Гарри, помнишь, я так сказала еще тогда, когда Джулия их только-только купила.

– Да, помню, – примиряюще согласился Гарри, лениво поднял глаза и посмотрел через стол на леди Кэтрин затуманенным взглядом. – Между прочим, сударыня, их у нас еще десятка два. Чертовы штуковины сделаны так, что их и в руках-то толком не удержишь. Так что мне по душе добрая глиняная кружечка.

Вошла горничная и расставила на столике три новые окаянные чайные чашки.

– Ну вот, – удовлетворенно кивнула Сесилия, ослепительно улыбнулась и подняла чайник для заварки, как бы собираясь разлить чай. – Вроде я всех представила?

– Да, дорогая, – ответила леди Кертон и, грациозно наклонившись вперед, аккуратно поставила блюдце с чашкой на столик. – К сожалению, нам с Кэтрин пора покинуть ваш гостеприимный дом.

– Что вы, в самом деле, сударыня, – проворчал Делакорт. – Нет причин торопиться.

– Боюсь, Дэвид, что есть. – Леди Кертон обратила все тепло своей улыбки на де Роуэна и начала натягивать перчатки. – Для меня большая честь снова встретиться с вами, мистер де Роуэн. Мы не виделись с того ужасного происшествия в Обществе Назареев в прошлом году. Если тогда я не успела сказать, то пользуюсь случаем и говорю сейчас: совет управляющих был вам благодарен. Предельно благодарен.

Де Роуэн пробормотал приличествующие случаю ответные слова, и обе дамы поднялись со своих мест. Лицо леди Кэтрин порозовело. Правда, сейчас оно напоминало бледную тень розового, а красивые глаза она сощурила так, что какого они цвета, разобрать было невозможно. Однако де Роуэн уже знал, что они у нее темно-карие, с густыми длинными ресницами. Подняв руку, леди Кэтрин нервно поправила выбившийся локон, и он заметил еще кое-что.

Леди Кэтрин носила на руке обручальное кольцо.

Он наблюдал, как она надевает перчатки на свои изящные руки, и в горле у него стоял непонятно откуда взявшийся комок. Ладно. Странное дело, он и не подумал! Нет, пожалуй, он просто такое не брал в расчет.

Да нет, черт побери, разве не считал он, что она замужем? Частично именно из-за этого, а не из-за злости на самого себя он набросился на нее тогда с попреками. Он заставил себя отвесить неловкий и чопорный поклон.

– Мое почтение, леди Кертон, мое почтение, леди Кэтрин, – холодно проговорил он. – Приятно было увидеться.

Наконец он сумел поймать ее взгляд и не увидел в нем ничего, кроме глубокой и неприкрытой ярости. Если бы взглядом убивали, то глаза леди Кэтрин не замедлили бы отправить его прямехонько на толстый ковер гостиной его светлости. Как будто боясь заразиться, она, шелестя юбками, обошла его по нарочито большой дуге, вздернув подбородок, метнула в него напоследок еще один взгляд, который недвусмысленно отправлял его ко всем чертям, и направилась к двери. После такого обращения де Роуэн мог бы оскорбиться до глубины души. Однако, к собственному ужасу, все, на что он оказался способен, – не сводить глаз с ее чувственного рта и вспоминать вкус ее губ.

Четверть часа спустя де Роуэн почти с облегчением вошел в библиотеку Гарри, вид которой говорил о том, что его светлость пользуется ею так же редко, как и своими умственными способностями. Гарри прихватил с собой из гостиной два стакана и графинчик.

– Бренди не желаете, де Роуэн? – предложил он, направляясь к креслу.