Праздность была абсолютно чужда семье последнего императора. Даже после ареста, совершившегося в Царском Селе, Николай Александрович с семейством всегда были при деле. По словам М.К. Дитерихса, «вставали в 8 часов утра; молитва, утренний чай всех вместе... Гулять разрешалось им два раза в день: от 11 до 12 часов утра и от 2 с половиной до 5 часов дня. В свободное от учебных занятий время государыня и дочери шили что-нибудь, вышивали или вязали, но никогда не оставались без какого-либо дела. Государь в это время читал у себя в кабинете и приводил в порядок свои бумаги. Вечером, после чая, отец приходил в комнату дочерей; ему ставили кресло, столик, и он читал вслух произведения русских классиков, а жена и дочери, слушая, рукодельничали или рисовали. Государь с детства был приучен к физической работе и приучал к ней и своих детей. Час утренней прогулки император обыкновенно употреблял на моцион хождения, причём его сопровождал большей частью Долгоруков; они беседовали на современные переживавшиеся Россией темы. Иногда вместо Долгорукова его сопровождала какая-нибудь из дочерей, когда они поправились от своей болезни. Во время дневных прогулок все члены семьи, за исключением императрицы, занимались физической работой: очищали дорожки парка от снега, или кололи лёд для погреба, или обрубали сухие ветви и срубали старые деревья, заготавливая дрова для будущей зимы. С наступлением тёплой погоды вся семья занялась устройством обширного огорода, и в этой работе с ней вместе принимали участие некоторые офицеры и солдаты охраны, уже привыкшие к царской семье и стремившиеся выказывать ей своё внимание и доброжелательство».

Об этом же пишет и Пьер Жильяр, рассказывая о заключении царской семьи в Тобольске: «Император страдал от недостатка физического труда. Полковник Кобылинский, которому он на это жаловался, приказал привезти берёзовые стволы, купил пилы и топоры, и мы могли теперь заготовлять дрова, в которых так нуждались на кухне, а также в доме для топки наших печей. Эта работа на открытом воздухе являлась для нас большим развлечением за время нашего пребывания в Тобольске. Великие княжны в особенности горячо пристрастились к этому новому спорту».

Здесь нужно отметить, что такими занятиями, как например, прополка сорняков в огороде, великие княжны не гнушались и до ареста. Старшие же дочери в последние годы царствования их отца, во время Первой мировой войны, были загружены до предела. Императрица всегда прилагала все усилия к тому, чтобы оказать реальную пользу ближним, и привлекала детей к делу благотворительности. Об этом следует рассказать подробнее.

В комментариях к дневниковым записям и переписке императрицы Александры Феодоровны мы читаем, что она в течение первых лет замужества, рожая с перерывами в два года детей и сама их нянча, в то же время курировала крупные благотворительные акции семьи: мастерские, школы, больницы, план реформирования тюрем. Собственное состояние императрицы было небольшим, и для проведения своих благотворительных акций ей приходилось урезать личные расходы. Во время голода 1898 года она дала на борьбу с ним из личных средств пятьдесят тысяч рублей — восьмую часть годового дохода семьи. Это сверх и помимо обычных благотворительных дел.

Бесчисленное количество раз, сама часто недомогая, императрица ездила из Царского Села в Санкт-Петербург навещать больных. Будучи сама доброй матерью, она особенно сочувствовала горестям других матерей. Люди, которых она хорошо знала, и те, которые едва знали её, все были уверены, что найдут со стороны Александры Феодоровны тёплое сочувствие своим бедам.

С особой теплотой вспоминают об Александре Феодоровне её близкие подруги Анна Танеева и Юлия Ден. Они были именно подругами царицы, а не придворными дамами, близко соприкасались с семьёй императора и оставили о ней бесценные записи. Танеева много помогала императрице в благотворительных начинаниях, к которым постоянно привлекались и царские дети. Рассказ Анны Танеевой очень интересен. «Воспитанной в Англии и Германии императрице, — писала она, — не нравилась пустая атмосфера петербургского света, и она всё надеялась привить вкус к труду. С этой целью она основала Общество рукоделия, члены которого — дамы и барышни обязаны были сработать не менее трёх вещей в год для бедных. Сначала все принялись за работу, но вскоре, как и ко всему, наши дамы охладели, и никто не мог сработать даже трёх вещей в год. Идея не привилась. Невзирая на это государыня продолжала открывать по всей России дома трудолюбия для безработных, учредила дома призрения для падших девушек, страстно принимая к сердцу всё это дело...

Описывая жизнь в Крыму, я должна сказать, какое горячее участие принимала государыня в судьбе туберкулёзных, приехавших лечиться в Крым. Санатории в Крыму были старого типа. Осмотрев их все в Ялте, государыня решила сейчас же построить на свои личные средства в их имениях санатории со всеми усовершенствованиями, что и было сделано. Часами я разъезжала по приказаниям государыни по больницам, расспрашивая больных от имени государыни о всех их нуждах. Сколько я возила денег от её величества на уплату лечения неимущим! Если я находила какой-нибудь вопиющий случай одиноко умирающего больного, императрица сейчас же заказывала автомобиль и отправлялась со мной, лично привозя деньги, цветы, фрукты, а главное, обаяние, которое она всегда умела внушить в таких случаях, внося с собой в комнату умирающего столько ласки и бодрости. Сколько я видела слёз благодарности! Но никто об этом не знал: государыня запрещала мне говорить об этом. Императрица соорганизовала четыре больших базара в пользу туберкулёзных в 1911-1914 годах; они принесли массу денег. Она сама работала, рисовала и вышивала для базара и, несмотря на своё некрепкое здоровье, весь день стояла у киоска, окружённая огромной толпой народа. Полиции было приказано пропускать всех, и люди давили друг друга, чтобы получить что-нибудь из рук государыни или дотронуться до её платья; она не уставала продавать вещи, которые буквально вырывали из её рук. Маленький Алексей Николаевич стоял возле неё на прилавке, протягивая ручки с вещами восторженной толпе. В день “белого цветка” императрица отправлялась в Ялту в шарабанчике с корзинами белых цветов; дети сопровождали её пешком. Восторгу населения не было предела. Народ, в то время не тронутый революционной пропагандой, обожал их величества, и это никогда нельзя забыть...

Государыня любила посещать больных: она была врождённой сестрой милосердия; она вносила с собой к больным бодрость и нравственную поддержку. Раненые солдаты и офицеры часто просили её быть около них во время тяжёлых перевязок и операций, говоря, что “не так страшно”, когда государыня рядом. Как она ходила за своей больной фрейлиной княжной Орбельяни! Она до последней минуты жизни княжны оставалась при ней и сама закрыла ей глаза. Желая привить знание и умение надлежащего ухода за младенцами, императрица на личные средства основала в Царском Селе школу нянь. Во главе этого учреждения стоял детский врач доктор Раухфус. При школе находился приют для сирот на пятьдесят кроватей. Также она основала на свои средства Инвалидный дом для двухсот солдат — инвалидов Русско-японской войны. Инвалиды обучались здесь всякому ремеслу, для каковой цели при доме имелись огромные мастерские. Около Инвалидного дома, построенного в царскосельском парке, императрица устроила целую колонию из маленьких домиков в одну комнату с кухней и с огородиками для семейных инвалидов. Начальником Инвалидного дома императрица назначила графа Шуленбурга, полковника Уланского Её Величества полка.