* * *

– Хотел меня взорвать, Петр Алексеевич? – вслух проговорил он, направляясь к срубу. – Говоришь, я ручной, как хомячок? Зубы обломаешь, жирный ублюдок.

Пригнувшись, Илья осторожно приблизился к массивному строению. Двигаясь вдоль шершавой стены, он осторожно поднял голову.

В крошечном предбаннике сидел тот самый верзила в бомбере, из ушей, словно затычки, торчали наушники. Он расположился на небольшом диване, положив на колени ноутбук. Застывшее туповатое лицо было сосредоточенно, как если бы он решал наисложнейший ребус. Дмитрий сидел лицом к окну, и Илья видел, как на физиономии телохранителя мелькают голубоватые блики.

«Фильм смотрит. Или в игрушку режется какую-нибудь», – подумал Труднов.

Он снова пригнулся, осторожно двигаясь к крыльцу.

Судя по всему, пройти незаметно к этому психу Никите не удастся, в доме был только один вход, который охранялся.

Поднявшись по ступенькам, Илья потянул на себя дверь, и она нехотя поддалась.

Увлеченный игрой, Дмитрий не заметил, как за спиной бесшумно выросла темная фигура. Глубоко вздохнув, Труднов точным движением всадил зеркальный нож глубоко в шею охраннику и тут же отступил назад.

Мужчина вздрогнул покачнувшись. От сильного удара осколок зеркала надломился, и в руке Ильи осталась лишь рукоять ножа. Он швырнул его на пол, не сводя глаз с телохранителя.

Тот попытался встать, уронив на пол ноутбук. Из страшной раны толчками выплескивалась кровь, при скудном освещении предбанника казавшаяся черной.

Слабеющей рукой Дмитрий попытался вытащить осколок, но лишь порезал пальцы. Неизвестно зачем вырвал другой рукой из ушей наушники, кидая спутанные провода на диван. Булькая и клокоча, он повернулся к своему убийце.

– Ты лучше присядь, – посоветовал Илья.

Мужчина сделал два шага, но споткнулся о раскрытый, как книга, ноутбук и с грохотом упал на журнальный столик. Перевернулась вазочка с яблоками, которые, подскакивая, с громким стуком раскатились в стороны, будто бильярдные шары.

– Я ведь предупреждал, – вздохнул Илья.

Охранник что-то промычал, заливая пол кровью. Кое-как ему удалось выпрямиться. Изумленно моргая расширенными глазами, он вытянул окровавленную руку в сторону Ильи, словно силясь что-то сказать.

– И… и…

Изо рта вылез громадный розовый пузырь, и Илья подумал о жевательной резинке.

А еще он подумал о странном бумажном шаре из сна.

Он обошел столик и легонько толкнул охранника, который продолжал топтаться в луже собственной крови и бестолково таращиться на Илью. Потеряв равновесие, Дмитрий упал на диван, влажно хлюпая. К хрипу, издаваемому глоткой, прибавился странный свист.

Илья поднял с пола ноутбук, осторожно положив его на колени здоровяку. Экран был заляпан алыми кляксами, но сквозь них все равно было видно, как по коридорам, пригнувшись, мечется фигура с громадным автоматом в руках.

– Продолжай развлекаться. Мальчик еще внутри? – спросил Илья.

Дмитрий глупо моргнул. Его лицо стремительно бледнело, на губах появилась синева. Он махнул рукой, и ноутбук вновь полетел на пол. На этот раз крышка захлопнулась, словно голодная пасть.

– Ладно, сам проверю, – сказал Илья. – Где твой ствол?

Он шагнул к висящему на крючке бомберу, но карманы были пусты, за исключением упаковки жевательной резинки.

– И… – чавкнул охранник.

– Именно так, – согласился Илья. – «И», и никак иначе. Не обижайся, парень. Я ничего против тебя не имею. Ты просто попался под руку, вот и все. Не нужно было тебе идти на эту работу.

Решив, что телохранитель больше не представляет опасности, он открыл дверь и шагнул в сумерки. Пройдя по короткому душному коридору, он очутился в еще более тесной комнатке. Кроме громадного люка посредине, там не было вообще ничего – ни окон, ни мебели, лишь тусклая запыленная лампочка.

Поразмыслив, Илья присел на корточки и, с трудом приподняв тяжелую дверцу, прислушался. Его лицо переменилось, когда он услышал сдавленный крик.

Откинув люк, он начал быстро спускаться по грубо вытесанным ступеням.

«Мне тоже раньше нравились бабушки».

Эта ненавистная фраза вновь и вновь взрыхляла мозг, как плуг мягкий чернозем, и лицо Ильи перекосилось от ярости.

И когда он распахнул еще одну дверь, на этот раз последнюю, то обреченно понял, что опоздал.

Полутемное помещение было по всему периметру заклеено толстой резиной. Пол, стены, потолок – все было забрызгано кровью, словно ее распыляли из пульверизатора. На массивном деревянном столе неподвижно лежал подросток. Впрочем, не совсем неподвижно – изувеченное тело мальчика вяло вздрагивало в такт движениям Никиты, который погрузил свой пенис в разверстую рану на животе несчастного, совершая при этом недвусмысленные движения.

Увидев Илью, Никита вытер окровавленное лицо и подмигнул ему:

– Привет. Не хочешь присоединиться?

* * *

Сахалинская область, полуостров Деминск, берег Охотского моря, 17 сентября 2017 года, 1:42

Наталье тоже не спалось.

С того самого момента, как Илья Труднов покинул ее дом, старая женщина не находила себе места. Она то начинала ковыряться по своему убогому хозяйству, то льнула к окну, прислушиваясь к каждому звуку снаружи, то ковыляла в прихожую, печально глядя на сорванную с петель дверь, то присаживалась рядом с сыном, тщетно выискивая слова утешения…

Она поздно спохватилась, когда поняла, что у них заканчивается питьевая вода. Все, что осталось на дне ведра, она отдала Роме, когда он попросил пить.

«Утром схожу», – успокаивала старуха себя.

Между тем нога продолжала распухать и вскоре уже походила на онемелое бревно, причинявшее жуткую боль при любом неосторожном движении.

И спичек мало. Два коробка только осталось. Надо бы в поселок выбраться, но с такой ногой об этом даже и думать нельзя…

Она поднялась со своего продавленного матраса, посмотрела на часы. Зрение было уже не то, да и лунный свет, несмотря на очистившееся небо, не мог в достаточной степени проникнуть сквозь грязный полиэтилен.

– Ма… ма, – послышался в темноте шепот сына, и старуха встрепенулась.

– Ты тоже не спишь, родной? – прошептала она.

Взяв старый ящик, служивший ей табуреткой, Наталья с усилием поволокла его к сыну. Поставила рядом, села, устало вытянув костлявые ноги в грязных калошах. Затем вынула из кармана замусоленный коробок и, затаив дыхание, чиркнула спичкой. Обмакнула ярко-оранжевый лепесток пламени в огарок свечи, размазанный в крышке от банки, которая лежала на подоконнике.

– Каз… ку, – шепотом произнес Роман.

– Сказку? – машинально произнесла Наталья, глядя на часы. Почти два часа ночи. Ее старое сердце тревожно заколотилось.