Теперь стало очевидно, что Аргус и не думал выходить на след Мэллори, которая вообще редко оставляла следы. Для своих утренних рейдов она никогда не использовала компьютер в участке. Бедняга Аргус и не догадывался, сколько раз в неделю Мэллори копалась в их базе данных.

– Ну да, это был я, – пожал плечами новоиспеченный компьютерный гений Рикер. – Один ноль в вашу пользу, Аргус, – произнес он и повернулся к отцу посмотреть на его реакцию. Тот явно одобрительно отнесся к этому незаконному взлому, означавшему, что его сын все еще рассуждает как полицейский.

Постучав по столу, Аргус попытался снова привлечь внимание Рикера.

– Так вы поняли, Рикер? Три раза в неделю Джоанна сталкивается с этим бездомным идиотом на улице, пытается избежать ударов, привыкая к тому, что на нее нападают. И зачем? Потому что она не знает, когда убийца нашего агента придет за ней. Тим не знал. А вчера вечером бродяга снова поджидал ее на тротуаре, раскидал какую-то дрянь на асфальте, и Джоанна поскользнулась.

Ни в каких свидетельских показаниях об этом не говорилось. Если бы детектив Флинн был в курсе, он непременно упомянул бы об этом во время допроса на площадке. Рикер знал его тактику: открыто высказывать все подозреваемому, ни на минуту не ослабляя нажима. Тогда как Аргус узнал о падении Джоанны? Следил за ней, используя в качестве наживки для серийного убийцы? Аргус еще ни словом не обмолвился о Косаре. Это тоже было любопытно.

– Значит, вы подозреваете кого-то из пациентов доктора? – поинтересовался Рикер. – И думаете, что он хочет убить Джо до того, как она скажет его имя? – это могло быть очевидной причиной, почему ФБР следит за ней.

Марвин Аргус улыбнулся, словно говоря: «Теперь ты улавливаешь суть». И по этой улыбке Рикер понял, что все как раз наоборот – его провели.

– Значит так, – Аргус легонько хлопнул по столу ладонью, – нам нужен свой парень, кому бы Джоанна полностью доверяла. Если вы с ней действительно в дружеских отношениях, она может нечаянно проговориться, сказать что-нибудь важное.

«Осведомитель – низшее существо на земле» – говорил взгляд отца. Старик ждал ответа. Сможет ли его сын опуститься до этого, превратиться из первоклассного детектива в шестерку?

– Это ради ее же блага, – произнес Аргус. – Доктор Аполло покинула программу по защите свидетелей.

– Вот где вы облажались, – сказал Рикер. – Убийца следит за вами, пока вы следите за ней. Бьюсь об заклад, он потешается над вами каждый день. Только зря потратили время на слежку за ней. Так его не поймать.

– Никакой слежки за Джоанной не было. Мы даже не знали, где она, пока кто-то не взломал базу данных.

– Да ладно, Аргус. Сами только что сказали, что федералы следили за ней вечером накануне убийства Зайца, – Рикер надеялся, что агенту долго придется ломать голову над тем, где именно он допустил промах.

Поднявшись из-за стола, Рикер кивнул отцу, который не переносил любого проявления семейных чувств, в том числе эмоциональные приветствия и прощания. Потом он повернулся к агенту ФБР:

– Поищите кого-нибудь другого, здесь я вам не помощник.

Уже у дверей Рикер обернулся и увидел, как по лицу старика скользнула тень улыбки – наконец-то.

Дверь за ним захлопнулась, и он снова оказался на тротуаре. Мимо проехал старенький «седан», бабахнув выхлопной трубой. И хотя Рикер вполне мог отличить этот звук от выстрела, его охватила внезапная паника. Ноги онемели, каждый мускул напрягся, в груди стало тесно, словно не хватало воздуха. Рикер начал задыхаться. Мимо по тротуару проходили люди, но он не мог ни раскрыть рта, ни сдвинуться с места, руки налились свинцом и беспомощно висели. Прохожие не замечали ничего странного: просто стоит человек посреди улицы, на лбу испарина, хоть и день довольно прохладный. Только в его глазах застыл ужас и безмолвная мольба: «Помогите». Но никто не заметил, что его грудь не расширяется и не сокращается при дыхании, что он умирает.

Внезапно паралич прошел. Легкие наполнились кислородом, ноги снова стали послушными, и он зашагал по тротуару уверенной походкой, которая противоречила его собственному представлению о себе как о калеке.

Уже в холле Рикер встретил Чарльза Батлера, как всегда, одетого с иголочки. Однако вместо пиджака сегодня на нем был жилет – такую небрежность в одежде он мог позволить себе только в неофициальной обстановке. Пряди светлых волос ниспадали до плеч, и, хотя Чарльз обладал феноменальной памятью, он частенько забывал о том, что записан на прием к парикмахеру. Но это не самая примечательная его особенность. Чарльз сам однажды описал себя, как внебрачного сына Сирано[2]и пучеглазой лягушки. Хотя у него были довольно большие веки, голубая радужная оболочка почти сливалась с глазными белками, отчего его взгляд всегда казался удивленным, словно любое сказанное слово приводило его в восторг. Да, и еще нос напоминал огромный клюв. Чарльз сел за стол, выполненный под старину, как, впрочем, вся мебель в «Батлер и Компания», кроме, может быть, дивана, сделанного на заказ специально для такого верзилы, как Чарльз: сто девяносто пять сантиметров роста – это все-таки не шутка. Сейчас Чарльз еще глубже опустился в кресло, потому что, даже сидя, он заметно возвышался над человеком обычного роста, а это, по его мнению, противоречило правилам этикета. Другие его особенности включали необыкновенно высокий интеллектуальный уровень и удивительную щедрость.

Будучи домовладельцем, Чарльз сократил для Рикера арендную плату за квартиру, мотивировав это тем, что в доме нужен полицейский и что сам он будет чувствовать себя в большей безопасности, когда в доме живет представитель закона. Рикер никогда не верил в эту басню, прекрасно зная своего друга, к тому же Чарльз мог сам уложить кого угодно с первого удара. Но это не соответствовало его характеру. Среди великанов он был самым мирным. Зато в доме жил еще один полицейский, бывший патрульный, теперь управляющий дома. Частенько появлялась там и молчаливая напарница Чарльза, Мэллори, с ее завидными познаниями в охранных сигнализациях и самых современных замках. Наверное, этот дом был самым безопасным зданием во всем Нью-Йорке. Дешевая арендная плата была щедрым подарком под мифом о необходимости в доме полицейского. И все это выдумал Чарльз, человек настолько честный, что, когда ему приходилось говорить неправду, он неизменно краснел.

Но Рикеру больше некуда было пойти.

О возвращении в старую бруклинскую квартиру не могло быть и речи, она слишком часто грезилась ему в ночных кошмарах. Поэтому еще в больнице он вручил ключи от квартиры первому встречному с просьбой взять оттуда все, что понравится, все, кроме запаса хорошего виски на черный день. И этот день пришел.

– Мэллори заходила?

– Сегодня нет, – ответил Чарльз. – Она в последнее время что-то занята.