— Ничего. Спасибо за обед. Кстати, Джонни Массина рассказал мне, что ты собираешься разгромить автоматы Диди, те, что с резинками. То-то бы он порадовался, если в узнал.

— Ты действительно слишком веришь всяким болтунам, Дейв.

* * *

В этот вечер я вышел на палубу моего плавучего дома со стаканчиком холодного мятного чая и в зеленовато-желтых сумерках сел чистить три моих пистолета — табельный револьвер 38-го калибра, припрятанную «беретту» 25-го калибра и армейский пистолет-автомат 45-го калибра. Пока разбирал ствол самого крупнокалиберного, я задумался о мифах, с которыми выросли ребята моего поколения на юге. Как и все мифы, они были более или менее точным отражением в метафорической форме того, что на самом деле происходило внутри нас, а именно — нашего необъяснимого восхищения злом. В такие моменты я всегда подозревал, что настоящим певцом нашей южной родины был Джон Кальвин, а не сэр Вальтер Скотт.

Парочка идей для размышления во время чистки оружия

(подставьте подходящие имена и географические названия штата из старой доброй конфедерации[13], в котором вы выросли)

1. На главной улице одного городка в восточном Техасе нарисован знак: «Ниггер, не позволяй солнцу в этой стране светить тебе на голову».

2. Джонни Кэш некогда сидел (отбывал срок) в Фолсомской тюрьме.

3. В Уоррене Хардинге была примесь негритянской крови.

4. Шпанская мушка и кока-кола превращают девушку в настоящую нимфоманку, готовую отдаться сразу в машине перед киноэкраном.

5. Пробитый корпус нацистской подлодки, атакованной на глубине близ острова Гранд в 1942 году, все еще дрейфует у континентального шельфа. В безветренную ночь в определенном месте с судов для ловли креветок из Морган-сити можно услышать в тумане крики утонувших моряков.

6. Негра-насильника линчевали недалеко от Лафайета. Его тело поместили в красный деревянный ящик и прибили к пекановому дереву в качестве предупреждения другим. Рассохшийся ящик с лохмотьями и костями висит там и по сей день.

7. Пистолет 45-го калибра был сконструирован после восстания на Филиппинах. Мятежники, должно быть, перетянули свои гениталии кожаными ремнями, что, скорее всего, и привело их в состояние маниакального возбуждения. И поэтому входившие в их тела пули из наших «спрингфилдов» и «крейгов» 30 — 40-го калибров причиняли им не больше вреда, чем раскаленные иголки. А вот 45-й калибр пробивает дырки в людях размером с крокетный шар.

Во всех мифах есть смутный элемент истины, и объективная правда о пистолете 45-го калибра состоит в том, что это стопроцентно смертоносное оружие. Свой я купил на рынке в Сайгоне, недалеко от аэропорта. И хранил его заряженным стальными пулями, которыми можно было разнести мотор автомобиля, превратить кирпичную стену в груду щебня или, при частой стрельбе, изрешетить бронежилет.

Откуда брались эти дурные мысли? Годы пьянства приучили меня не доверять подсознанию, поскольку оно начинало управлять мной таким хитрым образом, что обычно все оборачивалось для меня, или для окружающих, или для всех вместе как нельзя хуже. Но в то же самое время я сознавал, что втянут в игру, в которой противники намного умнее, жестче и имеют более серьезные связи, чем те психи и неудачники, с какими я, как правило, имел дело.

Если у меня и были сомнения относительно последнего соображения, все они рассеялись, когда у пристани остановилась серая правительственная машина и рыжий веснушчатый человек в поношенном льняном полосатом костюме, сшитом лет пятнадцать, а то все тридцать назад, спустился по трапу в мой плавучий дом.

Он показал свое удостоверение и улыбнулся.

— Сэм Фицпатрик, Государственное казначейство Соединенных Штатов, — представился он. — Вы что, готовитесь к войне?

— Похоже, вы мне не верите, — продолжал он. — Думаете, я украл удостоверение и машину?

Он не переставал улыбаться.

— Да нет, я вам верю. Просто вы выглядите так, будто сбежали из шоу «Хауди-Дуди»[14].

— Я часто слышу такие комплименты. Люди в Новом Орлеане отличаются большим чувством юмора. Я слышал, вас слегка приперли к стенке из-за меня.

— Это ваши слова.

— Не предложите ли мне немного чаю со льдом?

— Если хотите.

— Не здесь. Вы слишком горячи, лейтенант. Прямо обжечься можно. Вы понадобились нам для одного дельца. Но боюсь, оно будет нелегким. Другие кандидаты для него оказались в кое-каких вопросах непонятливыми.

— О чем вы говорите?

— У них возникли трудности. В операции произошел сбой, и они обозлились на одного болвана, который влез в дело и стал путаться у них под ногами. Это, как правило, ничего хорошего не дает, но они уверены в обратном.

— Этот болван я?

— Нет, ты, как видно, смышленый парень с яйцами из нержавеющей стали. Но мы не хотим увидеть тебя жертвой. Пойдем пройдемся.

— Я иду сегодня вечером с девушкой на скачки.

— В другой раз.

— Нет, никакого другого раза. И прекратите изображать из себя всезнающего дядюшку Сэма, который просвещает местного сыщика-простака без формы. Если в этой печке горит дерьмо, я подозреваю, что оно ваше, поскольку ваши ребята из ФБР опять облажались.

Он перестал улыбаться. Внимательно посмотрев на меня, облизал сухие губы. Внезапно он показался старше.

— Вы должны верить тому, что я говорю, лейтенант, — сказал он. — Вы хороший человек, храбрый и мужественный, с отличным послужным списком, ходите на воскресную службу, хорошо обращаетесь со всяким уличным сбродом и уже засадили за решетку множество плохих парней. Нам все это о вас известно, и поэтому мы не хотим, чтобы вы пострадали. Но поверьте мне, мы оба поступаем глупо, стоя тут на улице и разговаривая у всех на виду.

— Кто это «мы»?

— Ну, на самом деле «мы» — это в большей или меньшей степени только я, по крайней мере в данный момент. Давайте пройдемся, я вам все объясню. Доверьтесь мне. Человеку с внешностью клоуна Хауди-Дуди не пристало лукавить. И к тому же я куплю вам большой сандвич. Подкрепитесь за мой счет.

Так вот как у них обстоят дела в ФБР, подумал я. Не так уж часто мы пересекались с федеральными ребятами, прежде всего потому, что они, как правило, действовали самостоятельно. И хотя всегда утверждали обратное, на самом деле презирали нас, считая глупыми и необразованными. С другой стороны, мы тоже не испытывали к ним большой симпатии. Во всех телесериалах федералы изображаются щеголями с наманикюренными ногтями — альтруистами в дорогих костюмах, которые хладнокровно преследуют нефтяных магнатов, связанных с мафией, и засаживают их за решетку. В реальности все иначе. Как отметил бы Диди Джи, преступники из организованной группировки почти не боятся полиции или суда. Они сами судьи, копы и прокуроры и всегда могут достать свидетеля или присяжного заседателя.