– Вот и не нужно, чтобы такой повод появился, а значит – никаких поездок со мной среди ночи, – проговорила Лика, воспользовавшись разговором на эту тему. – Я обещаю, что буду держать тебя в курсе всех событий, которые будут со мной происходить. Если вдруг понадобится твоя помощь, мы заранее подумаем о том, что ты скажешь своему милому, чтобы он ничего не подумал. Договорились? – улыбнулась она.

– О’кей, договорились. А куда ты сегодня поедешь?

– Мариш, я же тебе уже сказала: приеду, потом расскажу.

– Да, да, я совсем забыла. Просто я так волнуюсь за тебя.

– Не нужно волноваться, я толстокожая, ничего со мной не случится, очень хорошую школу выживания прошла, и здесь, надеюсь, мне это пригодится.

Анжелика уехала из дома поздно вечером, и Марина сунула ей в карман мобильный телефон:

– Если что, звони сразу же. Ой, Лена, я так волнуюсь, как будто на войну тебя отправляю, – прижимая руки к груди, прошептала девушка.

– Это пока не война, а только разведка, – улыбнулась Лика. – Вот когда действительно начнутся военные действия, тогда и будешь волноваться, а сейчас не стоит.

Лика вышла во двор и села в «Жигули», которые ей предоставил Вячеслав. Бак был полностью заправлен бензином, сама машина сверкала чистыми боками, а в салоне пахло чем-то очень приятным. Девушка вырулила на проезжую часть и включила радио. Из динамика полилась спокойная музыка, и Лика расслабилась. Она без всяких приключений доехала до нужного ей места и остановила машину. Включив сигнализацию, девушка не спеша пошла в сторону возвышающихся впереди домов. Это был коттеджный поселок, который оккупировали «новые русские». Вдоль дороги возвышались трехэтажные монстры из белого и красного кирпича, обнесенные высокими каменными заборами. Поселок охранялся, но Анжелика знала здесь все лазейки, поэтому беспрепятственно прошла к тому месту, куда ей было нужно, минуя главные ворота.

Лика подошла к большому трехэтажному особняку, обнесенному забором из красного кирпича, и остановилась. Напротив огромного дома стояла почти неприметная деревянная дачка с кокетливыми резными окнами и крыльцом. Она очень нелепо смотрелась среди кирпичных особняков и была похожа на избушку на курьих ножках из сказки.

Лика знала, что это дача профессора Жигулева Ивана Васильевича. Еще она знала о том, что бывает он здесь только летом, в остальное время года дом пустует. Сейчас уже конец ноября, поэтому Лика, решительно повернувшись, прошла к деревянному заборчику. Она легко преодолела незатейливое сооружение и оказалась в саду. Пригибаясь и озираясь по сторонам, Лика пробежала по незащищенному деревьями свободному пространству и остановилась у дома. Девушка подняла голову и посмотрела на чердачное окно. Оно было закрыто, но рядом стояла садовая лестница. Лика быстро забралась по ней и подергала ставни. Они были закрыты с внутренней стороны, и девушка вытащила из кармана большую отвертку, предусмотрительно прихваченную из машины. Отвинтив одну из ставен, она поддела раму, и та, жалобно скрипнув, раскрылась. Дом был довольно старым, поэтому все здесь держалось на честном слове. Профессор был одиноким человеком и, приезжая сюда подышать свежим воздухом и поработать на природе, не занимался ремонтом дома, да и стар он уже был для этого. При нем всегда была его экономка, тоже довольно пожилая женщина, которая помогала Жигулеву по хозяйству.

Лика поглубже натянула на лоб спортивную шапочку, осторожно влезла в окно и остановилась.

– Так, следов оставлять нельзя ни в коем случае, – прошептала она и осмотрелась. На чердаке, естественно, было темно и ничего не видно. Маленькое окошечко под самой крышей было заколочено какой-то фанерой, и света от лампы на фонарном столбе, само собой, оно не пропускало.

«Если я включу сейчас фонарик, то свет могут заметить из домов напротив. Это, конечно, маловероятно, но чем черт не шутит, я не имею права рисковать», – подумала Лика. Она присела на корточки и, прикрывая фонарь полой куртки, осветила пол под своими ногами. Его покрывала пыль толстым слоем, и девушка начала искать какой-нибудь предмет, чтобы встать на него. На ее счастье, на расстоянии вытянутой руки она увидела деревянный ящик, набитый старыми книгами. Девушка протянула руку и подтащила его к окну, сама при этом не двигаясь с места.

– Вот так, теперь встанем коленями на этот ящик и начнем наблюдение. Надеюсь, что сегодняшний поход не пройдет для меня даром, и я хоть что-то увижу, – еле слышно сама с собой разговаривала она.

Анжелика взяла в руки бинокль, который заранее повесила на шею, и начала налаживать окуляры, вспоминая инструкцию, которую получила у менеджера-консультанта в магазине, когда приобретала эту «игрушку».

«Ух ты, как здорово! Все как на моей ладошке», – восхищенно подумала девушка и чуть не запрыгала от радости. Прямо перед ее глазами возникла комната, освещенная ярким светом. Шторы не были занавешены, поэтому Лика все прекрасно видела. По комнате неторопливо прохаживался молодой мужчина в домашнем халате.

– Привет, дорогой кузен, вот мы и встретились, – процедила Лика сквозь зубы, рассматривая, как он подошел к бару и начал наливать в бокал содержимое одной из бутылок. – «Хеннесси» уважаешь, родственничек? Ничего, «дорогой», скоро я тебя напою им по самое «не хочу», – не отрывая хмурого взгляда от лица парня, проговорила она.

Анжелика прикрыла глаза и глубоко задышала. Волнение и злость так переполняли ее, что нечем было дышать. Она оторвала бинокль от глаз и тыльной стороной ладони вытерла пот, который покрыл все ее лицо.

Немного успокоившись, девушка вновь припала к биноклю, прошлась взглядом по всему дому, где были окна, и поняла, что кроме ее двоюродного брата там еще была длинноногая девица, а больше – никого. Она остановила свой взгляд на комнате, которая когда-то принадлежала ей, и увидела, что там практически все по-прежнему. Во всяком случае трюмо, под которым находился ее тайник, стояло на месте.

– Очень хорошо, все просто замечательно, – прошептала Лика, довольно улыбнувшись. Она не стала наблюдать за постельной сценой, когда повернула окуляры к комнате, где видела мужчину, – лишь злорадно ухмыльнувшись, спустилась обратно в сад. Предварительно Лика приладила ставни на место, а лестницу опустила на землю. Она сделала это для того, чтобы у каких-нибудь бездомных не возникло соблазна залезть на дачу. Прислоненная к чердачному окну лестница словно сама приглашает бомжей сделать это.

– Какой же вы беспечный, Иван Васильевич. Разве можно так относиться к своему недвижимому имуществу? – улыбнулась Лика, вспоминая профессора Жигулева.

Как и все люди умственного труда, Иван Васильевич был очень рассеян. То рукопись свою оставит в беседке, а потом носится по дому и кричит на свою домоправительницу:

– Арина, куда ты подевала мои бумаги? Чертова баба, сколько раз тебе говорить, чтобы ты не прикасалась к ним?

Арина никогда не обижалась на своего хозяина, а молча шла в сад и приносила из беседки рукопись. То же самое постоянно происходило с его очками, которые, как правило, находились в это время у него на лбу, или с книгами, которые разбрасывались по всему дому, а потом находились в самых непредсказуемых местах.