Внешне он ничуть не изменился. Та же навязчивая ухоженность, ухоженность с перебором. Словно никогда ему в лицо мяч не попадал и палец он не резал. Неранимый. Без шрамов и жизненных вмятин. К внешности стоило добавить разве что костюм за пару тысяч долларов. Внутренний мир оказался куда разнообразнее. Визитные карточки, щедро рассыпанные по столу в «Сафисе», куда Арт привел Риту для ужина с Морозовым, прямо указывали на то, что вручались они Мэлом Гибсоном, Уорреном Баффеттом и прочими, чье имя и состояние вопросов не вызывают.

— Я обычный человек, лишенный каких-то особых свойств, и когда приехал в Штаты с теми пятьюстами тысячами, что выручил за продажу бань, сразу оказался в странном положении.

— Ты же, кажется, в Германию лыжи вострил? — спросил Арт.

Вадик рассмеялся.

— Страшные времена были, Артур, страшные… Никто заранее не знает, кто друг, кто враг. Я тебе помог, ты меня предупредил. Мы обменялись любезностями. Долги уплачены. Но как себя повел бы ты, после того как долг уплатил? Где теперь те люди, которых мы сняли в сауне? То-то… Ты был в опасном положении. У тебя жена… красавица. Рита, вы и вправду хороши. Вы так хороши, что последний конкурс красоты, проходивший в США, теперь мне кажется смотром художественной самодеятельности «Мисс — Зона России».

Все рассмеялись.

— Язык выучил быстро, а с контактами помогли такие же русские, как я. Многие уезжали в то время. Там и встречались. Соединил свой капитал с деньгами двух беженцев и основал компанию. Сначала занимались ремонтом, потом строительством. Но сегодня заниматься стройкой в Штатах невыгодно. Та же кредитная история, что и у нас. Приходится работать не на клиента, а на государство. А с ним в налоговые игры не поиграешь. Ты знаешь, сколько налог в США?.. А потом мальчики заглупили. Кто-то еще в России задолжал им сто тысяч, и, на свою беду, приехал в Джерси. Компаньоны его нашли и, позабыв, на территории какого государства находятся, взяли в оборот. Тот позвонил в полицию, а вместо полиции приехало ФБР. Сейчас оба в тюрьме Джерси ждут приговора, и мне так кажется, что на ближайшие двадцать лет я остаюсь единственным владельцем «МВД».

— «МВД?» — удивилась Рита.

Вадик расхохотался:

— Морозов Вадим Дмитриевич! Я переименовал компанию в «МВД» из «Амэрикан-Билдинг» сразу после того, как моих компаньонов приняло Бюро.

— Чтобы не мелькать у них перед глазами, конечно? — уверенно высказал предположение Арт, и Рита заметила, что муж всего лишь умело спрятал сарказм.

Она чувствовала, что встреча старых знакомых Арту не в радость. Помня об истории, которая их связала, она понимала мужа и старалась держаться уверенно, даже развязно. Это он, Морозов, задолжал Арту, а не наоборот. Пусть он, Морозов, знает об этом и помнит всегда. И потом, катался бы он сейчас на «Бентли», приехав на квартал в столицу России, если бы в свое время Арт не позвонил ему и не посоветовал сбежать?

То, что Морозов человек, лишенный каких-либо особенных качеств, ей было видно с первого взгляда. Обычный перекупщик, не имеющий своего товара и не имеющий своих денег, чтобы купить чужой товар. Как правило, такие люди становятся меж первым и вторым и начинают навязчиво предлагать свои услуги. Как цыганки на Савеловском рынке. Но Ритина неприязнь не имела под собой на самом деле никакой обоснованной платформы. Тем более экономической. Морозов ей не нравился, потому что Морозов не нравился Арту. Непонятно было только одно — если они квиты, тогда зачем Арт согласился на эту встречу и даже пытается, как ей кажется, наладить с ним дела?

Женская интуиция подсказывала Рите, что существует между ними еще какая-то тайна. Секрет, ей недоступный. И, поскольку Рита была женщиной — во-первых, а во-вторых, уже умной женщиной, содержание секрета, существовавшее между мужем и этим так не понравившимся ей человеком, она видела в прошлом. Та самая встреча в бане четверых людей, которая изменила их будущее. Она видела часть пленки. Что было на другой?

Было что-то или нет? Почему Арт скован? Опасается, как бы Морозов не выложил еще пару козырей?

Вадику нужна эта сделка. Рита понимала это. У «Алгоритма» невероятная база. Объем производства компании давно превышает нормативы выпуска ткацких изделий Индии и Ирана. «Алгоритм» — монополист на мировом рынке производства тканей. Морозов не мог не знать это. Чтобы оценить рынок и прийти к такому выводу, ему потребовалось не более одного дня. Он приехал бы и в том случае, если бы президентом был не Арт. Ему нужен «Алгоритм» как источник товара. Это означает, что в США у Морозова имеется гигант-покупатель.

Арт не хочет встречаться с американскими представителями, но встретится. И она не спросит, почему Арт впервые в жизни поступает вопреки своему желанию.

Встречу назначили на сентябрь, в Майами.

В Дейтона-Бич у Морозова жил друг. Какой-то бывший русский писатель, смотавший удочки в начале девяностых. Уверял, что политэмигрант. Он долго тряс руку Арту, целовал руку Рите и говорил без умолку. И снова говорил, что политэмигрант. Артур посматривал на жену и чувствовал, что ей хочется задать тот же вопрос, что и ему: как же ты, милый, жил в СССР все это время и стал диссидентом тогда, когда вдруг объявили демократию? Это был очень странный политэмигрант, не менее странный, чем его дом и его машина. Особнячок с видом на Атлантику снаружи ничем не отличался от близнецов поблизости, можно было даже сказать, что его трудно было найти, случись Арту заняться поиском в первый раз и самостоятельно. Та же черепичная крыша, того же цвета наружная отделка, и даже пальмы, заслонявшие окна и скрывавшие две трети фасада, были одной высоты и лохматости. Но вряд ли какой-то из соседних домов мог сравниться с домом Альберта Бедакера (Эла Бедакера) внутренним убранством. Просторный холл занимала огромная, до свода потолка, библиотека. «ГУЛАГ» Солженицына справа и слева был зажат на полке полными собраниями сочинений Ленина и Сталина, Аристотель соседствовал с Ницше, словом, библиотека была что надо. К ней очень хотелось подойти. Второй этаж мало отличался от первого — те же огромные кресла с диванами, то же скопище вульгарно соседствующих друг с другом книг. Бедакер не без удовольствия показывал дом, не догадываясь, что гости не в силах это удовольствие разделить. К тому моменту как Арт с женой и Вадиком прилетели в Майами, прошло восемь часов. Дорога до Дейтона-Бич настолько их утомила, что лучшим завершением дня была не экскурсия по жилищу сомнительного политического эмигранта, а еда на скорую руку и долгий сон. Но правила хорошего тона требовали прослушивания бреда Эла Бедакера, который уже вел их в гараж.

— Я покинул страну в девяносто первом. Я был из тех, кто первым почувствовал душок противоречий, — «я» в его повествовании заметно преобладало над другими местоимениями. — Одна КПСС сменяла другую. Прошло семнадцать лет, и кто, спрашивается, был прав? Чем компартия Путина отличается от компартии Горбачева? Названием? А что поменялось по сути? Ничего.

— У вас привычка такая — задавать вопросы и тут же на них отвечать лично? — мило улыбнувшись, спросила Рита.