Наверное мужчина ощутил тоже самое, он отодвинул меня от себя вытянутыми, сильными руками, как куклу и поставил в сторонку.

— Я рад, что с вами все в порядке Эмма Платоновна. Способность визжать, брыкаться и не особо выбирать выражение в словах, вы не растеряли. Я искренне рад за вас!

Мужчина резко развернулся и вышел. На этот раз с дверью он не особо церемонился. Она закрылась так громко, что подпрыгнула посуда в дубовом, резном буфете и затрещали поленья в камине.

Я устало добралась до стола, села ощущая небольшое головокружение. Мой взгляд задержался на портрете. Агафья Платоновна поджала губы и осуждающе кивала головой. Ее белые, холеные руки быстро раскладывали карты. Когда последняя карта заняла свое место, женщина внимательно рассмотрела всю комбинацию, а затем досадливо махнула рукой. Небрежно сгребла карты в одну кучу, и накрыла их зеленой, шелковой шалью снятой с круглых, упругих плечей.

— Вы бы мне рассказали, что там нагадали тетушка? — спросила я тихо.

Агафья Платоновна раскрыла рот, словно собралась заговорить, но тут входная дверь распахнулась и в гостиную влетела Екатерина Васильевна.

— Хозяйка, там люди приехали наниматься на работу. Целая толпа. Я их пока в трактирном зале разместила. Все вас ждут, — она говорила быстро, а глаза отводила в сторону.

— Екатерина Васильевна, это все, что вы мне сказать хотели? — мой голос прозвучал холодно и строго.

Женщина вздохнула, поправила гладко зачесанные волосы и отвернулась.

— Эмма Платоновна, ну вы сами немного виноваты, надо было сразу соглашаться. Мы бы до дому добрались, а там на моей старушке бы обратно к мобилю вернулись. Кстати, а как вам удалось мобиль зарядить? — Екатерина Васильевна глядела на меня подозрительно насупив свои светлые бровки.

Я смотрела на нее пытаясь увидеть смущение или возможно сожаление о том, что так неловко вчера получилось. Но ничего подобного не видела.

— Добрые люди помогли. Не все кругом равнодушные, Екатерина Васильевна!

Женщина скривилась, жалобно хлюпнула носом.

— Эмма Платоновна, так мы вчера вас искали...

— Но не нашли! — развела я руками. — А это потому, что все вовремя делать надо. Оставим этот разговор. Мне завтрак будьте любезны принести. Я пока одеваться буду. Позже детей покормите.

Я развернулась и пошла к лестнице. Уже собираясь поднимать ногу на первую ступеньку, обернулась.

— Запомните, Екатерина Васильевна, вы всего лишь служанка в"Сладких Хрящиках", а служанок всегда новых нанять можно. Как говорится, свято место — пусто не бывает!

Ступеньки скрипели под моими ногами, а в гостиной тихонько всхлипывала Екатерина Васильевна.

Глава одиннадцатая. Весна и умопомрачение

Зима промчалась, словно санки с высокой горы скатились. Так же быстро, и так же головокружительно.

"Сладкие Хрящики"перестраивались, расширялись, обзавелись новыми строениями и новыми людьми, но дохода упорно не приносили. Мне казалось, что я бегу по кругу, подобно цирковой лошади. Очень загнанной, хромающей и отупевшей лошади, которую не грех бы и пристрелить.

Так я думала каждый вечер, когда ложилась спать, а вернее ныряла в спасительный омут сна, что-бы проснуться почти затемно и опять продолжить свой нескончаемый бег. Меня подстегивал страх, он действовал лучше чем хлыст дрессировщика той самой лошади. Я боялась, что вложенные в"Сладкие Хрящики"деньги никогда не начнут"работать". Я боялась за будущее детей, которые мне верили, я уже не могла подводить людей которые ждали своей зарплаты, я боялась за себя. Вдруг когда-нибудь надорвусь от этих ежедневных забот или свихнусь от напряженного ожидания успеха.

Идея обогнать Беркутова уже не казалась мне такой заманчивой. Я в который раз просчитывала все преимущества"Сладких Хрящиков", и в который раз скрипела зубами, когда в заведении соперника был аншлаг, а к нам забредали лишь редкие путники.

Агафья Платоновна, на мои вопросы не отвечала, она холодно пожимала плечами, куталась в зеленую с золотыми цветами шаль и упорно раскладывала бесконечные пасьянсы. На просьбу погадать мне, тетушка неизменно, стабильно показывала мне бубнового короля, почему-то сердилась и хмуря брови отворачивалась.

Открытие зарядной станции, как я и предполагала, требовало не только денежных вложений, но и преодоление множества бюрокротических барьров. Взятки любили брать и в этом мире, но вот исполнять... Ожидание открытия зарядной станции грозило затянуться до осени. Мне просто позарез были нужны"живые деньги", их мог бы приносить трактир, который после перестройки больше напоминал ресторан в народном стиле, или же постоялый двор, который теперь стоял отдельно от трактира. Но... Приходилось довольствоваться редкими посетителями.

В день моего грехопадения я возвращалась из города домой. Болела голова, болели ноги, им пришлось изрядно побегать по кабинетам высокопоставленных клерков. Каждый раз, количество необходимых для открытия зарядной станции бумажек множилось, а обещания так и оставались пустыми заверениями. Конечно меня терзали смутные подозрения, что кто-то очень влиятельный старательно тормозит весь процесс, но доказательств у меня не было.

Размышляя о тайном, а возможно и не совсем тайном, недоброжелателе, я вскользь посмотрела на обочину дороги и ахнула.

Оказывается за заботами, я совсем не заметила когда растаял снег, а придорожные поляны покрылись сплошным синим ковром подснежников. Мне показалось, что это ясное небо упало и разбилось на миллион ярких, синих брызг. Эти брызги манили и звали, захотелось ощутить в руках их упругие стебли. Я помнила, что подснежники не имеют запаха, но так вдруг захотелось их понюхать.

Остановила мобиль и словно зачарованная синим, настойчивым зовом шагнула в лес. Первые сорванные цветы приятно холодили руки, каждый следующий казался мелковатым по сравнению с тем, что рос там за кособокой елью, или там возле трухлявого пня.

Я наверное уже далеко отошла от дороги, увлеклась и не слышала ничего кроме щебета птиц и мощного дыхания леса. Вот поэтому вскрикнула от неожиданности, когда за спиной раздался мужской голос.

— Эмма Платоновна, так и заблудиться можно! Леса здесь большие, а звери дикие... Я увидел ваш мобиль и решил подождать, но вот прошло уже больше получаса, а вас все нет. Пошел по вашим следам. Изрядно же вы подснежники помяли. На вид такая тоненькая и тщедушная, а топчете все вокруг, словно слон!

Петр Кондратович Беркутов, собственной персоной, стоял на сине-голубом ковре и улыбался весело скаля белые, крепкие зубы. Густые рыжеватые волосы блестели на солнце, словно начищенный шлем средневекового рыцаря, Невинные телячьи, светло-орехового цвета глаза смеялись. Но теперь вряд ли я смогла назвать их невинными. Нечто порочное, наглое и вызывающее светилось