– Ч-что? – спросила Брианна, запнувшись.

– Объясните мне, что происходит.

– Ничего. Просто собираюсь вернуться в офис.

Теперь она старалась не смотреть ему в глаза. Заметив это, Сакис поджал губы. Он хотел прижать ее к себе, крепко обнять. Ему не терпелось снова коснуться ее груди, как прошлым вечером. Только разговор о проблемах насущных мог поспособствовать рабочему настрою.

– Скажите мне, Брианна, что бы вы сделали на моем месте? – спросил он, скользя рукой чуть ниже ее талии.

– Я… – Брианна задумалась. – Для начала я бы узнала мотив их действий, а уже потом скормила бы их волкам.

– Мотив простой – жадность. Корысть, толкающая к предательству.

– Если вы так в этом уверены, то зачем спрашиваете меня?

– Я хочу узнать, – продолжал Сакис, – при каких обстоятельствах вы могли бы простить подобное?

Брианна пожала плечами, и Сакис невольно бросил взгляд на ее грудь.

– Например, если это совершается ради любви к кому-то. Или если виновный сам не знал, что совершает предательство.

Сакис стиснул зубы.

– Мой отец знал, что делал. Муркрофт тоже отдает отчет в своих действиях.

На секунду Брианна посмотрела ему в глаза, но тут же отвела взгляд.

– Мистер Пантелидес, не совсем правильно каждый раз ссылаться на историю с вашим отцом.

Они снова перешли черту, отделяющую работу от частной жизни.

– Всю сознательную жизнь мой отец изменял моей матери. Десятки лет он строил свой бизнес на взятках. И знаете, что самое главное? Когда все всплыло на поверхность, он не раскаялся. Даже тюрьма не изменила его. Он лег в могилу со спокойной совестью! – Сакис несколько раз глубоко вздохнул. Горечь прошлого вновь затуманивала разум. – Вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что предательство может быть слепым и безобидным.

Брианна вновь ощутила жалость к нему, как тогда в Пуэнт-Нуаре.

– Мистер Пантелидес, у меня есть срочные письма, на которые нужно ответить.

– Нет.

Брианна изумленно посмотрела на него:

– Нет?

Сакис взглянул на часы:

– Вы ведь еще не завтракали?

– Нет, но я собиралась заказать фрукты и кашу на кухне.

– Не нужно, – оборвал он. – Мы едем на завтрак.

– Но я…

– Мы слишком загнались за эти дни. Завтрак на свежем воздухе пойдет нам на пользу. Идемте.

Кафе, куда привел ее Сакис, находилось на тихой, спокойной улице Чипсайд. Официант встретил их улыбкой и уже на пороге вручил меню. Взглянув на блюда, Брианна искренне изумилась. Сакис же одарил ее улыбкой, которую при других обстоятельствах она бы назвала сексуальной.

– Здесь нет ничего, кроме блинчиков! – воскликнула Брианна.

– Именно поэтому мы и здесь, – ухмыльнулся Сакис. – Самое время бороться со своими слабостями. – Когда они сели за столик у окна, он продолжил: – Когда знаешь слабости человека, можно заставить его делать все, что ты хочешь.

– Я и так делаю все, что вы хотите, – сказала Брианна и тут же раскаялась в своих словах.

– Разве? Я определенно помню несколько случаев вашего неповиновения.

Она хотела было парировать, но Сакис выставил ладони вперед.

– Не стоит оправдываться, – продолжал он. – Вы знаете, как я к вам отношусь. Однажды в разговоре с Ари я даже назвал вас «мой ротвейлер».

Возглас изумления вырвался из груди Брианны:

– Вы сравнили меня с собакой?

– Это была метафора, – пояснил Сакис. – На самом деле я дал бы вам более лестное описание.

Брианной завладело любопытство.

– Какое же? – поинтересовалась она.

Прежде чем ответить, Сакис продиктовал заказ подошедшему официанту: два кофе и две тарелки блинчиков с черникой.

– Только можно мне чернику отдельно? – вмешалась Брианна. – И сахарную пудру, пожалуйста. И сливки. А еще две дольки лимона. И масло. – Увидев, как брови Сакиса поползли вверх, она остановилась. – Простите, я не хотела показаться обжорой…

– Не стоит раскаиваться в своих желаниях, – перебил ее Сакис. – Время от времени полезно потворствовать своим прихотям.

– Если бы не пришлось потом сгонять все это в спортзале…

Ее слова снова обогнали мысли. Воспоминания о вчерашнем вечере нахлынули сами собой. По блеску в зеленых глазах Сакиса было понятно, что он думал о том же.

– Думая заранее о раскаянии, лишаешь себя радости от самого действия, – томно произнес Сакис.

– Предлагаете не думать о будущем, наслаждаясь текущим моментом?

Он посмотрел на ее губы. Брианна знала, что таит в себе этот взгляд. Она едва не застонала.

– Именно, – просто ответил Сакис.

Повисла неловкая пауза. Единственными звуками были звон тарелок на кухне и отдаленное бормотание поваров.

Когда тишина стала невыносимой, к столику подошел официант с дымящимся подносом блинчиков и приправ. Брианна набросилась на кушанье, как будто ждала этого мгновения целую вечность.

– Простите, но это ваша вина, – сказала она несколько минут спустя. – Вы нашли мое слабое место, и теперь я не могу остановиться.

– Совсем наоборот, – успокоил ее Сакис. – Наблюдать, с каким упоением вы поглощаете что-то, кроме салата, само по себе удовольствие. – Отрезав большой кусок блинчика, он продолжил: – Я рад, что мне известна эта ваша слабость. Мне кажется, вы не позволяете себе наслаждаться приятными мелочами жизни. Но я готов научить вас этому.

Казалось бы, простые слова, но в сложившейся ситуации они были поистине опасны.

– Для чего вам это? – спросила Брианна. Она понимала, что вопрос чреват последствиями, но вновь было поздно.

Ее вопрос как будто удивил Сакиса. На несколько секунд он закрыл глаза.

– Во-первых, я надеюсь чаще видеть вашу очаровательную улыбку. – Он посмотрел на нее так, что у Брианны прервалось дыхание. – Ведь у меня, по крайней мере, есть братья. И когда случилась эта история с отцом, я был не одинок. А вы, насколько мне известно, единственный ребенок в семье.

От неожиданного поворота Брианна словно ощутила укол в сердце.

– Это так, – ответила она почти шепотом.

Странно, но разговоры о прошлом как будто сокращали дистанцию между ними. От этого становилось страшно и одновременно легко.

– Можем представлять себя на приеме у психолога, – предложил Сакис. Он взглянул на тарелку Брианны и увидел, что та уже пуста. Последний кусок блинчика был насажен на ее вилку. – Вы закончили?

Нет, она не закончила. Но отправлять в рот последний кусочек, когда он смотрит на нее столь жадным взглядом, было бы опрометчиво. И все же, улучив момент, она это сделала.