— Его мог бы растерзать вепрь, он мог бы сломать себе шею, гонясь за мной, разбойники могли бы зарезать его за пару золотых. Всякое могло бы случиться, но он бы наверняка погиб.

— Вы имеете в виду проклятие, — сказал Росс, с трудом подавляя раздражение.

Кейт лишь кивнула, снова убирая вуаль с лица.

— Я сомневаюсь, что эта штука действует так быстро и безотказно.

— Возможно. Но без воспаления легких Трилборн из лесу не выбрался бы.

— А вы бы, между тем, понесли куда более страшную утрату.

— Возможно. — На бледное утонченное лицо леди Кэтрин набежала тень.

— Тогда стерегитесь. Чтобы хоть это ему не удалось осуществить.

Разгулявшийся ветер уже не только трепал гриву ее кобылы, но и норовил сорвать берет с его головы. Росс вынужден был придержать головной убор рукой. Другой рукой он натянул поводья — и, пожалуй, чуть сильнее, чем требовалось.

— Но почему? — наконец вымолвила Кейт. — Какое вам дело до малознакомой англичанки?

— А почему бы нет? Вы не совершили ничего предосудительного, но вас хотят немедленно выдать замуж просто потому, что я в тот вечер предпочел остаться в лесу, а не отправиться на поиски охотников.

— Вы поступили правильно.

Росс был благодарен ей за эти слова. Он и не думал, что будет ей настолько благодарен.

— И тем не менее я несу полную ответственность за дальнейшие события. Если вы не позволите предложить вам замужество в качестве компенсации, то хотя бы разрешите охранять вас в ином качестве.

— Охранять от Трилборна?

— И ему подобных, готовых воспользоваться вашим мнимым «грехопадением». Многие мужчины считают, что имеют полное право возлежать с женщинами, чья честь попала под сомнение. На свете, миледи, бывают вещи похуже принудительного брака.

Росс замолчал в ожидании. Он хотел понять, придется ли ему повторять свое предложение, но уже более прямолинейно. До пошлости он, конечно, не опустится, но и стоять, как каменное изваяние, не будет. Она должна сама обо всем догадаться.

— Да, — не дрогнувшим голосом сказала Кейт, — я понимаю.

Росс облегченно вздохнул. Да, невинности в ней оказалось больше, чем он рассчитывал, но невеждой ее назвать было нельзя.

— Прекрасно. Я не прочь проделать пару дыр в шкуре Трилборна, да неохота марать дворцовый пол его кровью.

— Вы настолько его презираете!

Шотландец холодно усмехнулся в ответ.

— И все из-за многолетней вражды? Ваш дед, конечно, когда-то увел леди Трилборн, но…

— Этот негодяй не стал рассказывать вам о недавних похищениях. Только в прошлом году он украл одну девицу из Данбаров. Вернулась она уже с его ребенком в чреве.

— Девицу из Данбаров?

— Мою кузину. Когда ее выкрали, ей было тринадцать. Когда она умерла при родах — четырнадцать. Поэтому — да, я бы с удовольствием прикончил этого подонка. И давно бы уже это сделал, если бы не поклялся не обнажать оружия при дворе Генриха.

— Вы думаете, Трилборн ухаживает за мной, чтобы позлить вас? Ну, хотя бы отчасти.

Росс пожал плечами.

— Не забывайте о своем наследстве. Жизнь при дворе — дорогое удовольствие, а имение его до того запущено, что приносит очень скудный доход. — Он не стал упоминать о красоте леди Кэтрин, хотя это было довольно трудно.

— Пусть только попробует.

— Думаете, он боится вашего проклятия?

— При дворе хватает суеверных людей, хотя не все готовы в этом признаться.

Россу казалось, что могущественного Генриха Седьмого, ее покровителя, Трилборн боится больше. По крайней мере, боялся — до тех пор пока какой-то шотландский чурбан провел с леди Кэтрин всю ночь и даже не угодил за это в тюрьму.

— Если Трилборн хоть пальцем к вам притронется, проклятие может и не понадобиться: ему в любом случае придется расстаться с жизнью.

— И вы нарушите свою клятву сохранять мир в Англии?

— Сто тысяч раз. Это в любом случае предпочтительнее, чем позволить ему возлечь с вами.

«Господи, какой же он дурак!» — Россу стало противно от собственных слов, хотя обратно он не взял бы их даже под страхом смерти.

— Леди Кэтрин, подождите минутку.

Кейт вздрогнула, услышав голос Трилборна, который внезапно вынырнул из алькова в пустынном холе. Прежде чем повернуться к нему, она поморщилась: с тех пор как они вернулись из Винчестера, ей каким-то чудом удавалось избегать его компании, и вот он наконец ее настиг — поймал на выходе из покоев, где она целый час беседовала с королевой.

Как ему это удалось, Кейт не понимала: должно быть, выследил, ибо она и сама не знала, что Елизавета пригласит ее для задушевного разговора об этой странной помолвке.

— Простите, сэр, я тороплюсь, — сказала леди Кэтрин, заставив себя улыбнуться. — Меня ждет сестра, мы вместе идем обедать.

— Я удивлен, что вы не с ней. — Трилборн подошел к Кейт и снял свою утыканную перьями шляпу, чтобы склониться в замысловатом поклоне.

Одет он был по последней моде и исключительно в свои фамильные цвета. Разрезные рукава на куцем камзоле из черного бархата открывали расшитую серебром льняную рубашку. Мужское достоинство, обтянутое черными лосинами, прикрывал небольшой гульфик, который скорее подчеркивал его, нежели скрывал. Носки на кожаных сапогах загибались кверху и крепились с помощью серебряных шнурков.

— Маргарет королева к себе не вызывала, — невозмутимо отозвалась Кейт.

Она не сводила глаз с лица Трилборна, боясь выдать тот факт, что заметила шевеление в районе гульфика. Запах, который она уловила, был далеко не таким изысканным, как его наряд: от мужчины пахло потом, элем и чесноком.

— Позвольте вас сопроводить, — сказал Трилборн, предлагая ей свою руку, согнутую в локте. — Я соскучился по нашим совместным прогулкам.

Отказ привел бы к выяснению отношений, которого Кейт надеялась избежать. Она помнила о предупреждении Росса Данбара, но вокруг было много стражников, а до главной залы было рукой подать.

Громадный Гринвичский дворец, увенчанный большой квадратной башней и несколькими поменьше, постепенно становился любимой резиденцией короля и королевы. Когда-то здесь находилась рыбацкая деревня; Эдуард Четвертый достроил и украсил это здание, чтобы его жена, Елизавета Вудвил, могла уединяться здесь в любое время. Генрих тоже внес свою лепту, дополнив интерьер множеством фламандских гобеленов, французской мебелью и сарацинскими коврами. Через прекрасные витражи, щедро пропускавшие свет, открывался дивный вид на Темзу. Дворец состоял из множества смежных комнат, сообщавшихся друг с другом практически без коридоров.