В малюсеньком буфете, где столовались работники магазина, было много народу, время наступило обеденное — вот всем и захотелось поесть, поэтому Костику пришлось выстоять очередь, но он был не против, он украдкой любовался Яной.

— Мне совсем не нравится твое настроение, подруга. — Бесцеремонная Танечка вещала так громко, что ее голос долетал до самого отдаленного уголка маленького кафе. А здесь, возле прилавка, на котором стояли подносы с пирожными-безе, пристроился Костик, только вы не подумайте, он не подслушивает, просто на глаза не спешит попадаться. Стесняется.

Яна и Танечка уже съели первое и второе, теперь они потягивают кофе, а когда обеденные тарелки уже пусты, взрослых теть хлебом не корми — дай поболтать за чашечкой кофе. Наши знакомые — тоже не исключение.

— Да все нормально, Танька. Наверное, просто осенняя хандра. Погода давит. Так надоели эти дождь и ветер, слов нет!

— Не говори. Закончится когда-нибудь эта… сопливая предвестница зимы?

— Чего-чего закончится? — оторвалась от своей чашки Яна.

— Ну эта… — немного растерялась администратор «Детского мира» и тут же нашлась: — У всех нормальных людей насморк из-за мокрых ног… Вот поэтому и «сопливая»! — весело закончила Танечка.

И две подружки прыснули со смеху. Как маленькие, честное слово. Если уж на то пошло, глядя на них, никто не сумел бы остаться серьезным. Даже всегда строгие черты Костика расплылись в невольной улыбке. Он поскорее наклонился над своей тарелкой, чтобы окружающие не увидели, какой смешливый и на самом деле добрый охранник работает в этом магазине. Да и другие посетители кафе не удержались от улыбок.

— А знаешь, я сегодня почему-то вспомнила свои последние студенческие каникулы. — Голос у Яны окреп, из вялого еще минуту назад он превратился в бодрый. Такой голос бывает у человека с хорошим настроением. — Мы прошлой зимой так классно Новый год встретили! В доме отдыха на берегу залива. Десять беззаботных дней… На лыжах! Горочки, саночки, так прикольно! Слушай, а чего ты с нами не поехала?

— Да ты что, Янка! Я ж на лыжах никогда не каталась. Я со своими предками на солнышке грелась на островах. Я же рассказывала.

— Ну да. Припоминаю. Что, и вправду ни разу не каталась? Ни одного разочка?

— Не-а, представляешь, так и не удосужилась. Нет, в школе что-то такое было… но чтобы по-настоящему — с горки, да по сугробам — как-то не приходилось. А что, так здорово?

— Спрашиваешь! Попробуй. Это тебе не на пляже кверху пузом валяться. И для фигуры полезно.

На этом месте беседа о прелестях зимнего отдыха была прервана посторонним шумом, все невольно обернулись. В открытую дверь вихрем влетел Любим. «Миль пардон! Всем привет, чудесная погода! Позвольте, я без очереди, клиент, знаете ли, не любит ждать. О, благодарю! Вы так любезны», — рассыпался мелким бесом продавец калош, привлекая к себе всеобщее внимание. Артистическая натура, ничего не скажешь. Конечно же вежливые люди пропустили его вперед, он кого хочешь уболтает. Он взял поднос и… Здесь Костик чуть не подавился! Этот наглый Любим Сысоевич подошел к столику Яны и Танечки.

— Рад видеть самых привлекательных сотрудниц нашего универсального магазина! Позвольте? — Но в его интонациях вопроса не чувствовалось, будто он был уверен, что ему не откажут, и вообще он уже без разрешения усаживался на стул. Хотя, замечу, по соседству были свободные места.

— К сожалению, занято, — с ядовитой улыбкой заявила Танечка, — мы ждем одного молодого человека.

Любим замер с ложкой, которую уже собирался окунуть в тарелку с супом.

— Извиняюсь, вы говорите, занято… Я не ослышался? Я правильно вас понял?

— Абсолютно! Сами очень сожалеем. Вы не могли бы поскорее пересесть за соседний столик? — а Танечка махнула своими ресницами в сторону пустующего стола.

Любим нехотя поднялся, его вежливость как ветром сдуло. «Ну-ну», — произнес он не разжимая зубов.

Когда непрошеный гость удалился, Яна зашептала:

— Танька, ты что? Неудобно! Зачем ты обманываешь человека?

— А ну его! Он дружбу водит с противным Сергеичем, а тот, да будет тебе известно, обижает маленьких. — Взрослая Танечка заговорила голосом, в котором отчетливо слышались нотки малолетней ябеды. А потом нагнулась к Яниному уху и добавила тихо-тихо: — А еще он волосы намазывает чем-то липким, у меня от этого аппетит пропадает, я же еще не допила свой кофе.

И опять две подружки засмеялись, как школьницы. Правда, юная художница покачала головой с укоризной, эх, мол, Танька, Танька, какая же ты все-таки несерьезная. И снова Костик наклонился над тарелкой — опять ему стало весело. Особенно оттого, что они отказали в своем обществе этому проныре Любиму Сысоевичу.

— Ну что, пора к мальчикам и девочкам! — притворно вздохнула Танечка. — Давно я что-то в игрушки не играла.

Подружки двинулись к выходу. Когда они проходили рядом с прилавком, Танечка, узнав доброго охранника, игриво скосила глаза, они приветливо кивнули друг другу, как давнишние знакомые.

Яна было уже прошла мимо, но вдруг замедлила шаг и остановилася как вкопанная. Но смотрела она вовсе не на Костика, как хотелось бы мне, а совсем в другую сторону. Она уставилась на воздушные белоснежные пирожные, заполнившие прилавок. Она смотрела на них так, будто видела их первый раз в жизни.

— Янка, ты чего? Не наелась?

— Постой минутку…

— Ну и чего ты там такого интересного увидела?

— Понимаешь, Танька, я уже три дня бьюсь, у меня снег не получается, все перепробовала, наверное, забыла, как он выглядит.

— Да? Ты не заболела манией величия? Нынче у природы снег не получается… — попыталась шутить администратор «Детского мира».

Но Яна, не обращая внимания на иронию, рассматривала нежное белое суфле, взбитые сливки и кусочки аппетитного безе. Костик, невольно слышавший их разговор, тоже поднял глаза к пирожным и только сейчас увидел, как все это белое сладкое великолепие похоже на праздничную зимнюю фантазию, казалось, будто здесь и сейчас, в одном отдельно взятом маленьком кафе, случилась настоящая зима. Подносы сияли, словно покрытые долгожданным чистым снегом, а блестящие крупинки сахара напоминали утренний иней. И ему очень-очень захотелось подарить это яркое великолепие художнице… Но он был очень скромным, он просто украдкой смотрел на Яну и любовался ею. Он бы многое отдал, чтобы у этой девушки получился снег, только он не знал, как помочь ей, Костик ведь учился на инженера, а не на художника.

В музеях Славка бывал. Посещал он и картинные галереи, даже на художественных выставках доводилось присутствовать, но вот настоящих художников он еще живьем ни разу не видел. Слышать о них слышал, больше того — знал фамилии особо одаренных живописцев, например Рембрандта и Брюллова, но увидеть никого из них до сих пор не сподобился. Вот и Яну он еще ни разу не лицезрел, да и вообще знать не знал о ее существовании на земле. Он же не мог заглянуть через синюю тряпку с непонятной надписью: «Витрина оформляется». Правильно? Однако! Вот удивительное совпадение! У Славки, как и у Яны, наступил творческий кризис. Одновременно.