Брайан Эдвардс, плантатор и один из первых историков Вест-Индии, писал о причинах войны у него «по соседству»:

По мнению Эдвардса, это случалось потому, что победители могли еще и обогатиться. В конце XVIII в. иностранные корабли грабили британских купцов, пока британский флот совершал набеги на иностранные торговые суда. Но компенсировали ли военные плантаторам их потери? Конечно же, нет, жаловались последние. Ареной для выяснения отношения неизбежно становились богатые Карибы, но выплата компенсаций плантаторам съела бы всю прибыль.

Воюющие морские силы выбрали Карибский бассейн, находящийся вдали от родных берегов, из-за дорогих грузов, перевозимых на этом маршруте, и из-за «призовых» денег, которые по законам войны доставались капитанам фрегатов, чьи корабли были достаточно велики, чтобы отправляться в плавание самостоятельно, и достаточно быстры, чтобы пускаться в погоню практически за любым судном в океане. Эдвардс допускал, что иногда британские плантаторы от этого выигрывали, поскольку Британия обычно была сильна в каперстве и блокировании чужой торговли. Это часто сказывалось на французской сахарной индустрии, уступавшей английской все большую долю европейского рынка. Более того, Королевский военно-морской флот представлял собой готовый рынок для сбыта рома, но плантаторы все равно были недовольны — не в их характере было радоваться чему-либо.

«Призовые» деньги платились за все захваченные корабли и грузы. Их делили по сложной схеме. Большую часть получали высшие офицеры, поэтому многие капитаны, если им удавалось прожить достаточно долго, в старости становились землевладельцами. Больше всех зарабатывали фрегаты, потому что если дело происходило вне поля зрения адмирала, то адмиральская доля также делилась между офицерами и командой.

Иногда морские офицеры были слишком жадными. Говорят, что Джосиас Роджерс, капитан «Квебека», был так впечатлен видом нагруженного золотом испанского ко­рабля, приведенного в Портсмут во время Семилетней вой­ны, что решил пойти во флот, чтобы получать долю от таких богатств. Этот план вполне удался во время американской Войны за независимость, после которой он поселился в своем поместье в Хэмпшире. Но когда его банк разорился и он потерял половину своего состояния, Роджерс вернулся в море, чтобы заработать еще немного. За первые пять недель 1794 г. он взял девять «призов», и его доля в них должна была бы составлять приблизительно £10 000.

За 1794 г. Королевский флот захватил более 300 торговых судов, в основном нейтральных американцев, и фактически это был легализованный грабеж. «Призовые» комиссии позже отвергли половину запросов на выплаты на том основании, что нейтральные корабли были в пути между нейтральными портами и не были объектами для захвата, но капитан Роджерс и его команда по-прежнему имели в кармане три из их девяти «призов». Позже он потратил £3000 на оспаривание проигранных дел. Впрочем, ему не суждено было долго наслаждаться своим богатством — на его глазах от желтой лихорадки умерли младший брат и племянник, а затем, в 1795 г., и он сам. Те, кто выживал, получали богатые трофеи, но многие становились жертвами недугов.

Морской врач сэр Гилберт Блейн подсчитал, что только за один 1779 г. английский флот в Вест-Индии потерял восьмую часть из своих 12 019 моряков из-за заболеваний — всего 1518 смертей и еще 350 «признаны негодными к службе». В 1794 г. эскадра вице-адмирала Джервиса в Вест-Индии потеряла из-за болезни пятую часть своего состава всего за шесть месяцев. Из 89 000 военных всех чинов, служивших в Вест-Индии между 1793 и 1801 гг., 45 000 умерли, 14 000 демобилизовались и 3000 дезертировали. Неудивительно, что британские войска, отправляемые в Вест-Индию, обычно отправлялись сначала на остров Уайт или остров Спайк в графстве Корк, чтобы избежать массового дезертирства. Немецкие и французские наемники сопротивлялись отправке в этот регион, где их ждала верная смерть, и либо дезертировали, либо поднимали бунт. Солдаты тоже могли заработать «призовые» деньги, но обычно на суше таких возможностей было меньше, чем в море, зато шанс захворать был намного выше.

Вот почему армия и флот по-разному относились к вой­не на островах. На суше желтая лихорадка была почти неизбежна, и слишком много солдат погибло от нее, пытаясь отвоевать у Франции сахарные острова, которые Британии были даже не нужны. Генри Эддингтон, возможно, худший британский премьер-министр, не преувеличивал, когда позже заявил палате общин, что Вест-Индия уничтожила британскую армию. Но флот был доволен своей добычей, а правительство видело только то, что Франция теряет сахар и доходы от него.

Богатая добыча включала огромное количество мелассы, рома и сахара-сырца. Но несмотря на то, что сахар, бесспорно, был самым ценным трофеем, были и другие богатства, которые можно было найти на Карибах, — кофе, какао, хлопок, индиго и имбирь. И хотя большинство этих продуктов импортировалось и из других мест, а Британия никогда не была большим рынком для кофе (чай Ост-Индской компании был более популярен), все эти грузы ценились на европейском рынке. Возникает вопрос: почему люди выращивали так много всего в одном месте, концентрируя богатства и риски?

Частично причиной была роза ветров Атлантического океана, по которому все грузы должны были доставляться на далекие рынки морскими судами. Частично — климат островов, а частично тот факт, что плантации находились близко к морю и имели легкий доступ к океанским кораблям, которые забирали грузы. Роза ветров создала два основных торговых треугольника: сушеная треска из Северной Америки в Африку, рабы из Африки в Карибское море, меласса и ром с Карибов в Новую Англию; а также дешевые промышленные товары из Англии — в основном текстиль из Ланкашира и скобяной товар и игрушки из Бирмингема — в Африку, их обменивали на золотой песок, слоновую кость и рабов для Карибского бассейна, где вырученные деньги шли на покупку сахара, мелассы и рома для внутреннего рынка.