— Нет.

— Вам известно, что кто-то из ваших подчиненных проводил эту сделку?

— Нет.

— О’кей. Я должен был выполнить эту формальность. Но без надежды на успех, как вы понимаете...

— Сами запросы шли отсюда? Из этой комнаты?

— Это неизвестно. На всем своем протяжении сделка была защищена хорошей программой. Точно такой, как два месяца назад, когда у вас пытались украсть девятьсот миллионов. Да, собственно, и схема была такой же... А вы говорили, что махинаторы не повторяются.

— И что инкриминируется сотрудникам нашего отдела?

— Участие в преступном сообществе с целью совершения экономического преступления в особо крупных размерах. Это и есть сто тринадцатая статья. Сорок лет тюрьмы...

— А если кто-то из сотрудников просто проболтался о паролях? — спросила я.

Он улыбнулся.

— Надеюсь, они уже вышли из детского возраста, ваши сотрудники?

— И все-таки?

— У вас в контрактах все записано. Не будем отвлекаться на бесплодные фантазии. Доказать простую халатность трудно. Для того чтобы суд поверил в отсутствие умысла, нужны очень веские основания. Так что давайте займемся делом. Вы напишете мне обо всех ваших сотрудниках. Меня интересуют не четверо, а трое. Подрезков был в отпуске.

— Да, верно.

— Напишите все, что вы думаете о них как о специалистах и людях. Сообщаю, кстати, что они уже проделали то же самое... Вы курите?

Я покачала головой.

— Тогда я выйду. Излагайте, пожалуйста, подробно. Ваши ребята почему-то решили, что я прошу у них доносить друг на друга. Вот, что написано Кромским: «Боря — хороший и честный, Инна — хорошая и честная, босс — хорошая и честная. Я — хороший и честный (но пьющий). Может, я был пьян?» и подпись «Горик». Это серьезно, как вам кажется? Или в тридцать лет такой тюремный срок не пугает?

— Да он правду написал в принципе.

— И все-таки расшифруйте эту правду. Это моя особая просьба. — Взяв сигареты со стола, он вышел из отдела. Дверь, впрочем, оставил приоткрытой.

Я перевела взгляд на экран. Горик выбрал веселый и немного сумасшедший шрифт. Мы всегда удивлялись, какой идиот его выдумал. Буквы клонились в разные стороны и были разного размера и жирности. Особую ненависть автор, видимо, испытывал к букве «Т» — она была сделана в виде надгробия. Мы все не могли представить, для каких таких случаев предназначен этот шрифт, кому он может понадобиться. А вот понадобился! Я невесело улыбнулась.

Шутить, на самом деле, было не над чем. Система несколько раз запрашивала пароли, и они неизменно подтверждались. В своих ребятах я была уверена, но все-таки кто-то из них это сделал. Чудес не бывает.

Не меняя шрифта, я написала: «Борис. 45 лет. Честный. Не очень умный. Инна. 55 лет. Честная. Не очень любопытная. Горик. 30 лет. Веселый. Могу отвечать только за себя. Но это при личной встрече».

«Обидится? — подумала я. — Интересно, на кого уже нарыли? Знание паролей — это одно. В конце концов, кого-то из моих сотрудников просто могли подкупить огромной суммой: все они, кроме Инны, нуждаются в деньгах... Неучастие в преступном сообществе будет трудно доказать, но это уже дело десятое. Это проблемы того, кто продал пароли. Хотя... Я бы на месте судьи не поверила — ведь тут еще налицо прекрасное знание нашей специфики. Нет, тот, кто назвал пароли, участвовал в махинации. Невероятно! Все трое — очень милые и вполне безобидные люди. Ну, у каждого свои грехи, конечно... Что будет делать следствие? В первую очередь, проверять связи. Только так можно выявить, кто из них это провернул. Даже если все было сделано очень чисто, какие-то зацепки могли остаться. Покупатель? Он, скорее всего, продавца в глаза не видел. Он совершенно посторонний, найден через Интернет, там таких фирм — пруд пруди. У них все отработано, операции занимают несколько часов и являются строго виртуальными, к ним не подберешься. Более того, покупатель сделал все возможное, чтобы ничего не узнать о продавце даже в виртуальном мире. Только полное неведение обеспечивает ему алиби... Банк? Вот он, конечно, причастен. Рассказывайте кому-нибудь другому сказочки про тупых стажеров! Банк причастен, даю руку на отсечение. Но именно поэтому здесь все выстраивалось особенно тщательно, если, конечно, парень не дурак. А он не дурак. Схема довольно умная и наглая, за ней видна колоссальная подготовка. Он не стал бы подставляться, а банк — это главное звено. Здесь у него все должно быть безукоризненно чисто. Он, наверное, лет пять обходил за километр улицу, на которой этот банк расположен. Надеюсь, я тоже ее обходила?» — спохватилась я.

— Боря, ты еще здесь? — крикнула я и направилась к двери.

Он сидел в приемной, допивал мой кофе.

— Во дела, а? — покачал он головой. — Еще и доносы пиши! Пусть сами ищут. В наших я уверен. Потом окажется, что в системе был сбой, и никакие пароли не назывались.

— А это возможно? — спросила я: Боря лучше всех нас разбирается в компьютерах.

— Да все возможно! Но службе безопасности надо как-то оправдаться, вот и решили на нас свалить. «Компьютеры не ошибаются!» — передразнил он кого-то. — Я тебе говорю: это ребята из безопасности чудят. У них там такой бардак! Думаешь, это нормально: по две кражи за год? Это их вина. Нам надо просто переждать... Не закладывать, по крайней мере, своих, чтобы этот друг получил повышение по службе. Пусть у них там ищет. По всем их восьми этажам... Вот дармоеды!

— Закладывать своих никто не собирается, — сказала я. — Но нервы нам помотают. Ты так примерно прикинул: у тебя все чисто? Никаких грехов?

— Увы, — с серьезным видом сказал он. — Есть грехи. Я на прошлой неделе занимался онанизмом.

Секретарша выпучила глаза и покраснела. Я не выдержала — улыбнулась.

— Боря, я не шучу. Надеюсь, у тебя не было счета в этом банке?

— Не было. Я держу в нашем. Как и ты.

— Что за банк, кстати?

— Банк «Елена». Он небольшой. Ты его вряд ли знаешь.

— А, — сказала я и закрыла дверь.

Буквы на экране плясали, как сумасшедшие.

«Спокойно, — сказала я себе. — Это такой шрифт!» Руки у меня дрожали. Следователь Гергиев, возможно, получит повышение по службе. Главный подозреваемый в деле уже есть.

Это я.

«Борис работал в нашей корпорации еще до меня. Он старейшина отдела. Ему сорок пять, он женат, увлекается компьютерами. Говорит, что в компьютерах его интересует только написание музыки».

Горик подозревает, что Борис немного подрабатывает, взламывая чужие счета. Дело в том, что его жена не работает, а денег требует постоянно. Мы все только раз общались с этим женой, его зовут Андрей, и он нам очень не понравился. Он пришел на какой-то наш корпоративный праздник в ресторан стеклянного корпуса (дальше этого корпуса посторонние не пройдут, даже мужья и жены) и весь вечер гундел, недовольный едой, музыкой, людьми. Ему, видимо, не нравилось, что Борис отвлекается на других мужчин.