— Или ты можешь пойти со мной, и мы вместе придумаем, как утолить твой голод, — добавила она.

— La no oiche, Ta me do fear.

— Что ты сказал на этот раз?

— И днем, и ночью я твой мужчина.

Затем его рот впился в ее губы, и все мысли вылетели у нее из головы.

Ее мужчина. Пока Шон страстно ее целовал, эти два слова повторялись снова и снова у нее в голове. Он принадлежит ей. Сейчас. Сегодня ночью. Остальное не важно.

Когда он наконец оторвался от ее губ, она взяла его за руку и повела вверх по лестнице. Старые деревянные ступеньки скрипели под их шагами.

Оказавшись в ее спальне, Шон огляделся по сторонам:

— Здесь красиво. И ты все это сделала всего за один день.

Джорджия посмотрела на новые занавески, на стеганое покрывало на кровати и пестрые подушки у чугунного изголовья.

— Лаура и Пэтси привезли мне кое-что из особняка.

— Здесь стало по-домашнему уютно.

— Я уже успела полюбить этот дом, — призналась она. — А когда я перевезу сюда свои вещи, он станет еще лучше.

— Он и так хорош, — сказал Шон, медленно приближаясь к ней. — Здесь есть кровать, и мне безумно хочется тебя на нее уложить. — Расстегнув свою рубашку, он снял ее и бросил на стул. — Мне не терпится прикоснуться к каждому участочку твоего совершенного тела.

Сделав судорожный вдох, Джорджия стянула с себя свитер и принялась расстегивать блузку. Ее пальцы дрожали, и она никак не могла продеть пуговицы в петли. Тогда Шон пришел ей на помощь, и мгновение спустя блузка уже валялась у ее ног.

В небе светила луна, наполняя комнату серебристым сиянием. Дождя не было, и тишину нарушало только их сбивчивое дыхание. В любом случае Джорджия слышала только бешеный стук своего сердца. Шон расстегнул ей бюстгальтер и освободил грудь из кружевного плена.

Когда они избавились от остатков одежды, Шон приподнял Джорджию, и она обхватила ногами его пояс. Затем он подошел к ближайшей стене и прижал Джорджию к ней спиной. Обвив руками его шею, она посмотрела в его глаза и прошептала:

— Я думала, нам нужна кровать.

— Она нам понадобится, когда я устану стоять, — улыбнулся он и вошел в нее мощным рывком.

Стена была холодной, но Джорджия этого не замечала. Оперевшись одной рукой о стоящий рядом комод, а другой вцепившись в плечо Шона, она задвигалась в неистовом ритме, заданном им. На его лбу выступили бусинки пота, глаза затуманились.

Наконец напряжение внутри ее достигло предела, она крепче обхватила его ногами и прокричала его имя. Ее тело все еще дрожало в экстазе, когда он извергся в нее и зарылся лицом в ее плечо.

Только Лаура уложила спать Фиону и направилась в гостиную, где ее ждал любимый муж, как у нее в кармане запищал мобильный телефон.

— Алло? — произнесла она в трубку, спускаясь по лестнице.

— Лаура, дорогая, — раздался в ответ голос Эйлиш. — Как поживает наша дорогая малышка?

Лаура насторожилась. Почему ей звонит мать Шона? Она что-то заподозрила? Лаура не любила лгать, потому что во лжи можно запутаться и попасть в неприятную ситуацию. Когда речь идет о чужой лжи, ты сомневаешься, что можно сказать, а что нет. Шон и Джорджия пытаются защитить Эйлиш. Что, если она, Лаура, скажет не то, что нужно, и случайно выдаст их секрет? Что, если у Эйлиш снова случится сердечный приступ? Что, если…

Войдя в гостиную, Лаура страдальчески посмотрела на мужа, потягивающего красное вино, и ответила:

— У нее все хорошо, Эйлиш. Я только что ее уложила.

— Значит, у тебя есть свободная минутка?

— Конечно, — ответила она, закатив глаза. — Но может, вы хотите сначала поздороваться с Ронаном?

Услышав это, ее муж поднялся с дивана, замотал головой и замахал руками.

— Трус, — прошептала Лаура, нахмурившись.

Ронан кивнул. Похоже, в этот момент он был готов принять любое оскорбление, лишь бы его оставили в покое.

— Нет, дорогая, — ответила Эйлиш, — пусть лучше это останется между нами.

Она не хочет разговаривать с Ронаном? Это не к добру.

Лаура глубоко вздохнула и приготовилась слушать.

— Я хочу задать тебе всего один вопрос.

«Эйлиш явно что-то подозревает».

— Ой! — воскликнула Лаура, прибегнув к последнему средству спасения. — Подождите. Мне показалось, что Фиона заплакала.

— Она не заплакала. Не пытайся мне лгать, Лаура Коннолли. У тебя это плохо получается.

— Да, мэм, — ответила она, бросив затравленный взгляд на Ронана. Тот пожал плечами.

— Перехожу к делу, — сказала Эйлиш, и Лаура отчетливо представила себе эту маленькую элегантную женщину. — Я хорошо знаю своего сына, и у меня такое чувство, будто они с Джорджией что-то от меня скрывают.

— Я не…

— Не надо лгать, дорогая.

Лаура вздохнула.

— Спасибо, Кэти, — обратилась Эйлиш к экономке Шона. — Я с удовольствием выпью чаю. Ты не могла бы принести мне пару лепешек? У нас с Лаурой будет долгий разговор.

«О боже, — подумала Лаура. — Похоже, я влипла».

Выхватив у мужа бокал, она залпом выпила остатки вина.

Прошла неделя. С каждым днем беспокойство Шона усиливалось. Куда бы он ни шел, все вокруг говорили о его предстоящей свадьбе. Ему не следовало обращать на это внимания, поскольку он с самого начала знал, как все будет, но одно дело о чем-то знать и совсем другое — это переживать. Никогда еще в пабе не делалось столько ставок. Соотношения менялись каждый день.

Стараниями Эйлиш в газете Голуэя появилось объявление о его помолвке. Его мать принялась готовиться к этой фальшивой свадьбе с энтузиазмом, какого он не ожидал.

Когда вышел этот номер, ему пришлось целый час успокаивать Джорджию, которой все меньше хотелось продолжать игру. Признаться, он и сам уже начал сомневаться в разумности своего плана. Но пока его мать окончательно не поправится, ему придется притворяться счастливым женихом.

Ронан и Лаура последние несколько дней вели себя как-то странно. Особенно Лаура. Она избегала Шона и свою сестру и уединялась в своей спальне, ссылаясь на усталость. Шон подозревал, что что-то происходит. Именно по этой причине он с таким нетерпением ждал дня, когда они с Джорджией отправятся в Штаты. Им обоим необходимо отдохнуть от лжи, которой они себя окружили.

Шон посмотрел на Джорджию, сидящую напротив него в салоне самолета, и его бросило в жар. Он испытывал подобное всякий раз, когда оказывался рядом с Джорджией, и уже привык к этому. Его влекло к ней с того дня, когда он впервые увидел ее на свадьбе Ронана, но за последние несколько недель его желание усилилось. После их первой ночи страсти он постоянно о ней думает, и дело тут не только в хорошем сексе. Ему нравится, как ее волосы цвета меда обрамляют ее лицо. Как темнеют ее глаза, когда он делает ее своей. Ему нравится ее чувство стиля. Сейчас на ней черная юбка, красная блузка с глубоким декольте и сапоги на высоких каблуках, в которых ее ноги кажутся бесконечными. Еще ему нравится ее ясный ум и острый язычок. Его беспокоит лишь то, что он привязался к ней сильнее, чем мог себе позволить. Он не любит терять контроль, особенно когда дело касается женщин. Многие его друзья пали жертвами женских чар. Даже Ронан утратил часть себя прежнего, когда влюбился в Лауру.