Как-то вечером я поднимался к обсерватории в чудесном настроении; в трех километрах от мертвой зоны, уже на почве Теллуса, мне удалось обнаружить на дне лощины первоклассную железную руду. Собственно, нашел ее не я, а один из моих людей, который принес мне кусок руды и спросил, что это такое. Но какая разница?

На повороте дороги мне повстречалась Мартина.

— А вот и вы! Я как раз шла за вами.

— Разве я опоздал?

— Нет. Остальные еще в обсерватории. Менар рассказывает о новом открытии.

— И все-таки вы пошли меня встречать? — спросил я польщенно.

— Почему бы и нет? Меня это открытие не очень интересует, потому что я сама его сделала.

— Что же вы открыли?

— В общем…

Но в тот день я больше ничего не узнал. Мартина подняла глаза да так и замерла с открытым ртом и глазами, расширенными от ужаса.

Я обернулся: гигантская гидра пикировала прямо на нас! В последнее мгновение мне удалось овладеть собой; я толкнул Мартину и шлепнулся наземь рядом с нею. Гидра промчалась мимо, промахнувшись на какой-то волосок. По инерции она пронеслась еще метров сто, прежде чем стала делать разворот. Одним движением я вскочил на ноги.

— Бегите в деревню! Там вдоль дороги деревья, спрячьтесь под ними.

— А вы?

— Я ее задержу. У меня револьвер, и надеюсь…

— Нет, я остаюсь.

— Бегите же, бога ради!

Но бежать было уже поздно. И я знал, что мне с моим револьвером вряд ли удастся убить чудовище. Рядом в скале была расщелина. Я силой столкнул туда Мартину и заслонил ее своим телом. Прежде чем гидра выбросила свое жало, я выстрелил пять раз подряд; должно быть, пули попали в цель, потому что чудовище заколебалось в воздухе и отлетело немного назад. У меня оставались еще три патрона и нож, длинный финский нож, всегда острый как бритва. Гидра повисла напротив нас, ее щупальца извивались, словно пиявки, и шесть глаз смотрели на меня тускло и зловеще. По легкому сокращению конуса гидры я понял, что сейчас она метнет жало. Выпустив последние три пули, я нагнул голову и с ножом в руке бросился к чудовищу. Мне удалось проскользнуть между щупальцами, ухватиться за одно из них. Боль от ожога была ошеломляющая, но я повис на гидре всем телом; она метнула жало в Мартину, промахнулась от моего толчка и расщепила роговое острие о скалу. Прижавшись к боку гидры, я кромсал ее финкой. Что было после, я уже плохо помню. Помню свою нарастающую ярость, помню лохмотья омерзительного мяса, хлещущие меня по лицу, потом почему-то земля ушла у меня из-под ног, падение, удар — все.

Очнулся я уже в постели в доме дяди. Надо мной хлопотали Массакр и мой брат. Руки мои покраснели, вздулись, левую сторону лица, казалось, кололи бесчисленные иглы.

— Как Мартина? — прошептал я.

— С ней все в порядке, — ответил Массакр. — Легкое нервное потрясение. Я дал ей снотворное.

— А со мной?

— Ожоги, вывих левого плеча. Вам повезло. Гидра отбросила вас метров на десять — и ни единого серьезного ушиба, если не считать плеча! Кусты смягчили удар. Плечо я вам вправил, пока вы были без сознания, это вас и привело в себя. Недельки две придется теперь полежать.

— Целых две недели? У меня столько дел! Я только что нашел железную руду…

Страшная боль свела мне руки.

— Скажите, доктор, у вас ничего нет против этого яда? Жжет просто невыносимо.

— Минут через пять будет легче: я положил успокаивающую мазь.

Дверь распахнулась настежь, и в комнату ворвался Мишель. Он бросился ко мне, но, увидев мои забинтованные руки, остановился.

— Доктор, что с ним?

— Пустяки!

— Ах, старина, старина! Если бы не ты, моей сестры уже не было бы…

— А ты что хотел, чтобы я позволил летающей пиявке сожрать нас только потому, что пиявка ошиблась в выборе пищи? — пытался я пошутить. — Кстати, она мертва?

— Мертва? Это не то слово! Ведь ты искромсал ее на ремни! Дружище, не знаю, как мне тебя благодарить…

— Не тревожься! На этой планете у тебя еще будет возможность оказать мне подобную же услугу.

— А теперь дайте больному уснуть! — прервал нас Массакр. — Сейчас его начнет лихорадить.

Все покорно направились к выходу. Когда Мишель был уже в дверях, я попросил его прислать ко мне завтра Бельтера.

Вскоре я забылся беспокойным сном, который продолжался несколько часов. Проснулся я совершенно обессиленный, но зато без малейших признаков лихорадки. Потом опять мирно заснул и проспал почти до следующего полудня. Лицо и руки болели уже куда меньше. Рядом с моей кроватью на стуле, согнувшись вдвое, спал Мишель.

— Он не отходил от тебя всю ночь, — сказал мой брат, появляясь в дверях. — Как самочувствие?

— Лучше, гораздо лучше! Как ты думаешь, когда я смогу встать?

— Массакр сказал, что через два-три дня, если приступ не повторится.

Внезапно из-за его спины выскользнула Мартина с подносом, на котором стоял фыркающий кофейник.

— Завтрак для Геркулеса! Доктор разрешил.

Она поставила поднос, помогла мне сесть, подсунув за спину подушки, и быстрым поцелуем коснулась моего лба.

— Вот вам награда, пусть хоть маленькая! Подумать только: если бы не вы, я бы сейчас была бесформенным трупом. Бр-р!

Она тронула Мишеля за плечо.

— Вставай, братец! Тебя ждет Луи.

Мишель, позевывая, встал, осведомился, как я себя чувствую, и ушел вместе с Полем.

— Луи тоже обещал сегодня зайти. А теперь, Геркулес, я вас покормлю.

— Почему «Геркулес»?

— Как почему? Сражаться врукопашную с гидрами!..

— А я-то думал, что вы намекаете на мое геркулесово телосложение! — протянул я с деланной обидой.

— Ну, раз вы шутите, значит, скоро поправитесь.

Она накормила меня как ребенка, потом дала чашку кофе.

— Вкусно! — похвалил я.

— Я рада. Я ведь сама готовила. Но если бы вы только знали!.. Мне пришлось обратиться за кофе в Совет, представляете? Это считается теперь лекарством!

— Боюсь, придется нам от кофе отвыкать. На Теллусе вряд ли найдутся кофейные деревья. Но это еще полбеды, а вот как быть с сахаром?..

— Ба! Найдем какое-нибудь сахароносное растение! А не найдем — в деревне остались ульи. Будем есть мед, как в старину.

— А цветы? На нашем осколке Земли их достаточно, зато на теллусийских растениях до сих пор не нашли ни одного цветка.

— Поживем — увидим. Я ведь оптимистка. Из миллиарда миллиардов у нас был всего один шанс уцелеть, и все-таки мы уцелели!