он обозрел с брезгливой миной. С тем же видом оглядел мой наряд. Бросил мимолетный взгляд на Вику, задержался на ее фигурке чуть подольше, чем позволяли правила приличия. Удивленно приподнял бровь. Я заметил, как вспыхнул Лис. Вспыхнул и тут же погас, сдержался.

Наконец незнакомец изволил говорить. Слова его звучали обидно и справедливо одновременно.

— Балаган, — сказал он, — дешевая самодеятельность. Чувствую, зря мы в это ввязались. С этим, — он ткнул в меня пальцем, — бездарем дело не выгорит.

Влад бросился меня защищать.

— Все у нас получится, — он попытался быть убедительным, но договорить не смог.

Барин слушал только себя.

— Ну-ну, — сказал он, кривя губы, — посмотрим. В любом случае, отвечать вы будете все вместе.

Он смахнул со стула несуществующую пыль, уселся, по-дамски закинув ногу на ногу, сцепил руки в замок.

— Значит так, ваши, как и договаривались, сорок процентов. Если дело пойдет, реквизит, реклама и накладные расходы пополам. Если не пойдет, все, что потрачено, включу в ваш долг.

Смотрел он при этом почти все время на меня.

— Это понятно?

— Что тут непонятного, — снова влез Воланчик.

Мужик его осек:

— Закрой пасть, тебе слово не давали.

Влад замолчал, отвернулся к окну.

— Понятно, — ответил я.

— Тогда слушай. Твоя задача, сделать так, чтобы клиент обязательно вернулся. Назначай курс сеансов. Говори, что с одного раза проблему не решить.

Он важно поднял вверх палец.

— Клиента надо доить до тех пор, пока у него есть деньги. И главное, — он ухмыльнулся, — помни, долги сами себя не погасят. А взять с тебя больше нечего, кроме твоей никчемной душонки! — Он совершенно недвусмысленно ткнул пальцем в меня самого.

И я почувствовал себя, как под прицелом. Отчего-то я ему поверил. Такие не умеют прощать. Такие молятся только деньгам.

— Лис, покажи, что привез.

Тот метнулся в сени, вернулся уже с дипломатом и пакетом. Стало интересно, что там? Деньги? Документы? Угадать не удалось. В пакете была обувная коробка. Ее вручили Вике.

Дипломат же Лис водрузил на стол. Уже там покрутил замок, откинул крышку и принялся выгружать всякие разности: черную скатерть, блюдо из черной керамики, тонкие свечи, мел, пиалу из зеленого материала, похожего на малахит, белую каменную палочку, камертон…

Я даже вытаращил глаза. Господи, это-то тут причем? Куратор заметил мою реакцию.

— Чем больше деталей, — снизошел он до пояснений, — тем лучше. Внимание отвлекает. Расслабляет. Заставляет болтать.

На стол тем временем положили три толстых блокнота в обложке из синей кожи. Кустарную ручку в корпусе из резной кости с пучком перьев в навершии. На ручке и на обложке блокнота золотом была поставлен оттиск — волчья голова.

Дальше был бархатный мешочек, из которого на блюдо высыпали целую горсть окатышей. Я даже вспомнил название этого камня — речной нефрит. Последним я увидел нож. Кривой изящный, ровно такой, каким обычно рисуют керамбит, с наборной рукоятью из обсидиана, разделенной серебряными чернеными кольцами. Нож был красивый. Мне захотелось его взять, но пришлось сдержаться.

— Пока все. Возникнут еще какие идеи, передадите ему. — Палец уткнулся в Лиса.

Наш гость прихлопнул себя по коленям, поднялся.

— Слава, — приказал он, — будешь докладывать ежедневно. Неделю вам на разгон, потом пришлю казначея. Если узнаю, что кто-то крысит, зарою.

Он прихлопнул ладонью по столу, развернулся и, не прощаясь, ушел. Я смотрел ему в след. Было очевидно, что слово «зарою» не просто цветистый оборот. Я помнил, что творилось в стране в девяностые и даже представить не пытался, сколько раскидано по лесам безымянных могил.

* * *

Шаманы, говорите? Экзотика, говорите? Отбоя не будет, говорите? Время неспешно близилось к обеду. У нас пока не проявился ни один клиент. Все основательно заскучали. От нечего делать, Влад включил телевизор — любимый мной когда-то канал 2х2.

Когда стрелки подобрались к часу, Вика предложила:

— Что зря сидеть, пойдемте что ли обедать?

Слова ее словно прозвучали сигналом для вселенной. За окном раздался звук подъехавшей машины. Хлопнула дверь. Послышались голоса. Я ткнул на кнопку пульта и приготовился к встрече. Было противно. Было тошно. Было сложно наступить на горло собственным принципам. Больше всего сейчас мне хотелось послать все эти принципы цивилизованного человека. Но! Хотеть не значит сделать.

Я положил руки на черное сукно и уставился в окно.

Скоро калитка открылась. Во двор зашла дама, жутко модная по понятиям того времени. Я сжал губы и подумал, что главное не ржать. Наряд клиентки ассоциировался у меня не с богатством. Отнюдь. Так через несколько лет будут выглядеть девочки, стоящие у дороги под надзором мамочек. От ночных бабочек недалекого будущего эту «леди» отличало лишь обилие золота везде, где можно.

На даме были черные колготки в сетку, мини-юбка, желтый пиджак с огромными плечами. В пергидрольных начесанных волосах красовался большой бант. Завершал облик боевой раскрас. Дама морщила нос и брезгливо озиралась.

Я сдавленно хрюкнул и бросил взгляд на Вику. Та моего веселья не разделяла. От вида дамочки в ее глазах разгоралось восхищение. А я лишний раз подумал, что ни черта не смыслю в женщинах. Не понимаю, что им нравится, а что нет. Ну и ладно.

— Я открою, сорвался с места Влад. А Лис просто ушел на кухню, чтобы не мешать.

Дама была с охраной — амбалом, квадратным, что вдоль, что поперек. Влад поприветствовал клиентку, пропустил ее внутрь. Секьюрити же умудрился оставить за дверями. Я услышал только:

— Вам нельзя, вы нарушите структуру тонкого поля. У мастера ничего не получится.

На этот раз хихикнула Вика. Я только покачал головой. На это место лучше было посадить самого Воланчика. У него бы охмурение прошло куда ловчее. Ну да, что теперь с этим поделать…

Я поднялся на встречу клиентке. Поприветствовал, неизвестно откуда вырвавшимся:

— Мадам, прошу! — Я указал на стул.

Ей обращение понравилось. Она кивнула, глянула с любопытством. На стул устроилась осторожно, на самый краешек. Мой облик, как ни странно, вызвал у нее одобрение. Облик Вики это одобрение только утвердил.

Я выдал услышанное когда-то:

— Что привело вас в нашу скромную обитель?

Фраза вышла идиотской, не в меру куртуазной. Но клиентка восприняла ее, как должное. Уставилась на меня огромными синими глазами, захлопала наклеенными ресницами и трагически произнесла:

— Мастер, меня не понимает муж. Я думаю, что на меня навели порчу!