р. Адама Бааль-Шема, — сообщает Шестой Любавичский ребе. — Р. Исраэль, будущий основатель хасидизма, уже тогда работал над тем, чтобы проторить новый путь или внести свое, новое в прежний путь нистаров. Он ставил перед собой много задач, которые, по его мнению, должны были выполнить нистары во время своих странствий по еврейским городам я местечкам.

Р. Исраэль поделился своими мыслями с известным нистаром, который был сильно к нему привязан и смотрел на р. Исраэля, как на своего руководителя. Имя этого нистара было р. Мордехай. Вскоре мысли и планы р. Исраэля стали известны р. Адаму Бааль-Шему. Р. Адам попросил этого р. Мордехая привлечь к себе другого нистара по имени Кеат и третьего, — самого р. Исраэля, с тем, чтобы втроем изложить эти мысли и планы общему собранию нистаров, которое должно было вскоре состояться.

Одним из предложений р. Исраэля Бааль-Шем-Това на этом собрании было дать посылаемым в еврейские города и местечки нистарам определенные задания. Там, где это требуется, они должны стать меламедами, особенно в деревнях, где проживают одинокие еврейские семьи, не обеспеченные учителями, где дети вырастают совершенно безграмотными. Нистары должны также обучать взрослых деревенских евреев, огрубевших и ничего не знающих о еврействе.

Это, конечно, требовало денег. Для сбора нужных средств были выбраны р. Исраэлем два нистара — р. Аарон-Давид, столяр из Броды, и р. Шломо-Хаим, портной из Лемберга[91]. Это поручение было ими очень успешно выполнено»[92].

Этот отрывок, по сути, подтверждает теорию Моше Росмана о том, что Бешт не был основателем хасидизма как такового — хасиды (они же нистары) как движение существовали и до него. Но узок был круг этих революционеров, и при всем их «хожении в народ», они были от него, по большому счету, очень далеки. Заслуга Бешта заключается в том, что он реформировал этот «старый хасидизм» и из искры тайного узкого кружка «революционеров» разжег пламя охватившего широкие еврейские массы движения.

Но тогда, в 1716 году, до этого было еще очень далеко.

Глава 5. Человек в маске

Броды были в то время одним из главных еврейских центров Галиции. По данным «Российской еврейской энциклопедии», евреи жили в Бродах с конца 16 века, и уже тогда здесь била еврейская жизнь.

В 1765 году, то есть спустя пять лет после смерти Бешта, в городе проживало 7627 евреев, и с учетом темпов прироста населения, в дни молодости Бешта еврейское население Бродов должно было составлять порядка 5000 человек. В городе действовали синагоги, был клойз (дом учения)[93], и сразу четыре раввинских суда, один из которых возглавлял блестящий знаток Талмуда и Галахи рав Гершон Кутовер (ок. 5456–5521 /1696–1761/ гг.)[94].

В доме р. Гершона воспитывался маленький еврейский сирота, и, услышав, что в городе появился молодой меламед, раввин решил нанять его в качестве учителя для своего воспитанника. Здесь Бешт впервые увидел его сестру Хану — молодую женщину, семейная жизнь которой не задалась; она очень быстро развелась с мужем и жила в доме отца и брата. Как говорил потом Бешт своим ученикам, тогда же ему было открыто, что сестре р. Гершона суждено стать его женой, но произойдет это еще не скоро.

Сколько именно времени Бешт провел в Бродах, неизвестно, но в итоге покинул этот город и переехал в некое, расположенное неподалеку местечко, имени которого история для нас не сохранила.

Жители местечка очень быстро разобрались, что молодой меламед не только замечательный учитель малышей, но и человек ученый, знания которого выходят далеко за круг тех, которые положено иметь даже очень хорошему меламеду.

Вскоре Бешт стал, по сути дела, раввином этого местечка — он проявил себя как великий знаток Галахи и, одновременно, как человек, обладающий необычной для его молодого возраста житейской мудростью, а потому к нему стали часто обращаться за советом и для разрешения самых различных, в том числе и деловых споров. Принимаемые им решения были подчас настолько неожиданными (сегодня мы назвали бы их креативными), что, будучи полностью соответствующими еврейскому закону, примиряли самых, казалось бы, непримиримых спорщиков.

Авторитет Бешта в местечке рос день ото дня, а если учесть, что он был молодым вдовцом, то многие мечтали заполучить его в мужья для своих дочерей и засылали к нему сватов с соответствующими предложениями. Но, увы, напрасно — в течение нескольких лет Бешт вежливо, но твердо отклонял все попытки сватовства.

Ему было, видимо, уже 25 лет, когда в местечко приехал из Брод Б-гатый торговец р. Авраам, у которого была давняя судебная тяжба с одним из местных «коллег». При этом был р. Авраам никем иным, как отцом главы раввинского суда р. Гершона Кутовера, да и сам он, судя по всему, разбирался в Талмуде, и был по еврейским понятиям хорошо образованным человеком.

Явившись в дом еврея, с которым у него вышел деловой конфликт, р. Авраам потребовал, чтобы тот немедленно поехал с ним в Броды для того, чтобы один из раввинских судов города разрешил их спор.

— Да зачем куда-то ехать?! — услышал он в ответ. — У нас в местечке есть меламед, который разрешает любые дела по законам Торы так, что обе стороны остаются довольны. Давай попробуем обратиться к нему, и если вы останетесь недовольны его решением, то тогда, так и быть, поедем судиться в Броды.

К сожалению, суть той тяжбы, которая привела р. Авраама в эти места, до нас не дошла. Но дело, видимо, было совсем не простое, и не удивительно, что р. Авраам невольно засомневался в том, что «какой-то меламед» сможет в нем разобраться в соответствии со всеми тонкостями Галахи. А потому, войдя в дом Бешта, для начала устроил ему своеобразный экзамен (потом таких вот ехидных проверок в жизни основателя хасидизма будет немало).

Для начала он задал ему пару вопросов о смысле неких темных мест Талмуда, и с ходу получив удивительно ясные разъяснения, как бы невзначай перевел разговор на сочинения великого Рамбама, и снова услышал подробное разъяснение сути некоторых его мыслей. Так до р. Авраама стало доходить, что местечковый меламед отнюдь не так прост, как он думал вначале. Больше того — он почувствовал исходящий от этого молодого еврея дух святости, и в его душу невольно закралась мысль о том, что Всевышний привел его в это местечко не ради тяжбы, а для того, чтобы он смог, наконец, найти достойного мужа для дочери.

Но если р. Авраам полагал, что видит этого молодого человека впервые (даже если