нее, она раздавила бы саму себя в малиновый джем. Парс прижался к стене возле нее и громко шипел в пространство, оскалив клыки. Отлетевший стул вверх тормашками валялся в стороне, а Томара с Кулау смотрели на девушку одинаково круглыми от изумления глазами.

– Кара, что с тобой? – куратор встала и подошла к Карине, заглянув ей в лицо. – Ты словно обаку увидела!

– Простите, госпожа Томара, господин Кулау… – с трудом прошептала девушка, часто и тяжело дыша. – Простите! Моя вина. Приношу свои нижайшие извинения!

Он опустила руки и заставила манипуляторы расслабиться и свернуться в клубки. Словно во сне, она подошла к перевернутому стулу, подняла его и аккуратно поставила на место. Во сне… Когда много лет назад пирожное ночами снилось ей в кошмарах, она с таким же бьющимся сердцем, задыхаясь от слез, вскакивала с кровати – но рядом даже в глухую полночь всегда оказывался папа, к которому можно прижаться и выплакаться, успокаиваясь, чтобы потом забыться легким светлым сном без сновидений. Но сейчас папы нет рядом, и она уже давно не та маленькая тринадцатилетняя девочка, не способная успокоиться самостоятельно.

– Приношу свои нижайшие извинения, – почти нормальным голосом проговорила она. Хорошо, что Караби научил ее контролировать дыхание! – Я сверх всякой меры благодарна вам за проявленную заботу. Просто… просто… я никогда не отмечаю свой день рождения.

– Но почему, Кара? – Томара снова подошла к ней и, нажав на плечи, заставила сесть. – И почему ты так отреагировала на пирожное? Обычный шаклер. Кара, мы тебя чем-то обидели? Пожалуйста, скажи.

Сердце в груди Карины обратилось в камень. Если она скажет, для нее все кончится плохо. Если не скажет, обидит двоих людей. Любой выбор плох. Но Томара и Кулау хорошо отнеслись к ней, и они не заслужили такого отношения. А она… Если есть выбор между своими чувствами и чужими, выбирай чужие.

– Я не отмечаю день рождения, – сквозь силу произнесла она. – Десять лет назад в этот день я впервые убила человека. Людей.

– Ты? – недоверчиво осведомилась куратор. – Но ведь тебе тогда исполнилось всего десять! Как ты могла…

Она осеклась и переглянулась с Кулау.

– Кара, ты девиант? – спросил ее главврач.

Девушка молча кивнула.

– И в день рождения у тебя проявились особые способности?

– Да. – Понурившись, она смотрела в пол. Сердце бухало в груди так громко, что почти заглушало слова. – У меня был день рождения, и госпожа Мамира, моя воспитательница в детском доме, подарила мне такое же пирожное. Она всегда меня жалела. А мальчишки… у нас трое злых старших мальчишек всегда ходили компанией, они его отобрали. Даже не съели, а большей частью просто растоптали по полу. Я плохо помню, что произошло дальше. Кажется, у меня случилась истерика, и я… и у меня пробудился эффектор. Они погибли, все трое. Я разнесла всю комнату, а потом, когда вбежала госпожа Мамира, убила и ее.

Внезапно ей показалось крайне важным оправдаться именно перед Томарой и Кулау. Она вскинула взгляд.

– Я не хотела, честно! – горячо сказала она. – Я любила госпожу Мамиру! Но я себя совсем не контролировала!

– Да, так оно обычно и происходило… – вздохнул доктор Кулау. – Дети, не умея контролировать себя, убивали родителей, родственников и просто окружающих. Прости нас, Кара. Мы и понятия не имели, что у тебя в прошлом такая трагедия.

Против воли Карина криво усмехнулась. У нее, значит, трагедия? Интересно, а что тогда случилось у погибших?

– И что произошло дальше? – осторожно спросила Томара. – Тебя отправили в спецзаведение?

– Я убежала и скрывалась полгода. Та зима оказалась на удивление мягкой, и я могла жить в заброшенных домах на окраине города. Воровала из домов и магазинов еду, пряталась от людей… Я убила еще нескольких человек, которые случайно напугали меня. Потом на меня начали охотиться. Когда поймали, отправили в Институт человека, и я провела там два года.

Томара испуганно прижала руки ко рту. Лицо Кулау дернулось, но осталось бесстрастным.

– Масария, ну конечно же. Следовало догадаться. И потом, в сорок третьем, тебя освободили оттуда, да? – спросил он.

– Да, – кивнула девушка. – Папа… мой приемный отец взял меня к себе, и с тех пор я живу с ним. Господин Кулау, честное слово, сейчас я полностью контролирую себя! Я не причиню никому вреда, никогда и ни за что! Не выгоняйте меня, пожалуйста, очень прошу!

– Ну-ну! – Томара ласково похлопала ее по плечу. – Успокойся, Кара, никто тебя выгонять не собирается. Мы не виним тебя ни в чем. Девиант ты или нет, это никак не касается твоей работы в больнице. Верно, Калу?

– Разумеется, – кивнул главврач. – Карина, Тома уже сказала, что мы весьма довольны твоим подходом к делу. Не думаю, что ты способна использовать свои способности в зло или просто бездумно. Так что ничего не меняется. Просто продолжай работать и учиться в том же духе. А прошлое – ну что же, прошлое далеко не всегда приятно вспоминать не только тебе. И, по крайней мере, теперь я понимаю, почему ты так хочешь спасать людей.

– Спасибо, господин Кулау. Спасибо, госпожа Томара, – кивнула Карина. – Я благодарна вам за заботу, очень-очень благодарна. Еще раз прошу простить, что так получилось. Теперь я пойду, ладно?

Она поднялась со стула.

– Парс, рядом! – скомандовала она, подходя к двери.

– Карина, погоди! – внезапно сказала Томара. – Тогда, в первый день… Ты определила, что у пациента рак. Ты использовала свои возможности?

– Да, – согласилась девушка. – У меня есть дополнительная способность, которую папа называет объемным сканером. Я могу видеть сквозь предметы. Внутри предметов. Похоже на томограмму, только все серое и выглядит почти как настоящее.

– Вот как?.. – задумчиво прищурилась Томара. – Знаешь, Кара, по-моему, способность чрезвычайно полезная. Мне нужно подумать, но, полагаю, мы твой сканер обязательно обсудим еще раз. А еще какие-то способности у тебя есть?

– Наноманипулятор. Я умею работать с веществом на молекулярном уровне. Сложно и хлопотно, но могу, например, запаивать не очень крупные сосуды и останавливать кровотечение. Или вытащить глубокую занозу.

– Невероятно… – пробормотал Кулау. – Тома, нам определенно следует обдумать новые обстоятельства как следует. Таким талантам пропадать нельзя. Хорошо, Карина, на сегодня мы от тебя отстанем. Давай, иди, отдыхай.

– Да, господин Кулау, – кивнула Карина. – Спокойной ночи.

Она помахала рукой и, сопровождаемая Парсом, выскользнула в приемную.

Оставшись в одиночестве, Томара и Кулау переглянулись.

– Ну и номер! – вздохнул завотделением. – И перепугала же она меня, когда со стула грохнулась…

– Меня не меньше, – хмыкнула куратор. – Ну и ну! Кара – девиант! Да еще из Института! Значит, у нее первая или вторая