гораздо тоньше в диаметре, чем мой палец. Я достаю изогнутый металлический крюк с маленьким шариком на одном, рабочем конце, и петелькой для веревки на другом. Девушка пытается обернуться, что рассмотреть пугающую ее штуку, пока я смазываю металл лубрикантом, но я ей не позволяю:

– Посмотришь после. А пока просто расслабься.

В ответ она только всхлипывает – да мне и не нужны ее жалобы. Я еще раз проверяю пальцем ее задний проход и, прижав к сфинктеру металлический шарик, медленно начинаю погружать крюк внутрь.

– О боже, – тихо пищит Яснорада, а я чувствую, что она напрягается, и шиплю, наклоняясь к ней:

– Все хорошо, расслабься... Тебе больно?

– Нет...

– И не будет.

Я целую ее в поясницу, и она наконец расслабляет мышцы, позволяя мне погрузить крюк на всю глубину. Он совсем небольшой, в сравнении с теми, что будут после, но для первого опыта очень хорош. Загнав его полностью, я перебрасываю через петлю тонкую веревку, затягиваю узел, а второй конец веревки протягиваю к ее волосам.

– Подними голову, – приказываю Каштанке, и она послушно выполняет просьбу. Я привязываю конец веревки к ее волосам и шее.

– Что ты делаешь? – спрашивает она тихим шепотом.

– Теперь опусти голову, – говорю я.

Яснорада опускает и чувствует сразу три вещи: крюк вонзается в ее задницу сильнее, волосы натягиваются, а шея ощутимо передавливается веревкой, мешая дышать. Девчонка тут же снова вздергивает голову вверх. Я усмехаюсь:

– Долго ты в таком положении не протянешь, но если хочешь оттянуть боль – наслаждайся последними мгновениями своей иллюзии контроля.

– Я же задохнусь, – хрипит она.

– Нет, – говорю я уверенно и качаю головой, а потом возвращаюсь к ее бедрам, снова включая вибратор. Яснорада дергается, вскрикивает, сопит, напрягая все мышцы и пытаясь удержать голову на весу, а я наконец расстегиваю ширинку своих кожаных штанов. От мысли, что теперь я наконец выебу ее, член как будто становится еще тверже.

ЯСНОРАДА

Я слышу характерный звук – вжжжик! – расстегиваемой ширинки на его обтягивающих кожаных штанах, и в груди вдруг становится совсем горячо, практически жжет. Он правда собирается засунуть в меня еще и член поверх игрушек?! Разве туда еще хоть что-то влезет?!

Эта мысль кажется одновременно такой по-детски смешной и по-взрослому пугающей, что я невольно пытаюсь отогнать ее, встряхивая головой... да только забываю, что между волосами и анальным крюком в моей заднице есть теперь прямая связь. Металлический шарик впивается куда-то в нежную слизистую внутри моего тела, а короткая, но острая боль прокатывается до самой поясницы, и в глазах на секунду темнеет... от боли? или только от страха? Одновременно Кир меняет режим виброяйца на более мощный, волна наслаждения нагоняет волну боли, и я прогибаюсь, насколько позволяют цепи, захлебываясь криком и последующими стонами.

– А я говорил тебе, что от боли никуда не убежать, – шепчет Кир куда-то на ухо, покусывает шею, обжигает мою кожу горячим дыханием, прижимает и без того напряженное как струнка обнаженное тело к кресту, придавливает своим сильным торсом. Полы его расстегнутой рубашки щекочут мою спину, а беспощадные, одновременно грубые и такие нежные пальцы скользят по ребрам, ягодицам и между ними, заставляя крюк внутри моего тела натягиваться и дрожать.

– Ненавижу тебя, – хриплю я слабо в ответ. На большее сил просто не хватает, и я проклинаю его стонами, громкими и мучительными. По коже ползут мурашки, дыхание сбито к чертям собачьим... Все это слишком. Мне кажется, еще немного – и я просто не выдержу, разорвусь в клочья на этом чертовом андреевском кресте, погибну, перестану дышать...

Мужчина наконец оставляет на полу свои кожаные штаны и белье, переступает через них и притирается ко мне еще теснее, вплотную, утыкаясь возбужденным членом в истекающую соком промежность. Я слышу, как он надевает презерватив. Боль и кайф внутри моего тела разливаются волнами, смешиваясь, усиляя и дополняя друг друга, и я как будто упускаю тот момент, когда он загоняет в меня твердый стояк...

Но это ощущение непонимания длится всего секунду. Потом я вдруг отчетливо чувствую его член: меня как будто распирает изнутри. Слишком много всего... На глазах выступают слезы, ладони сжимаются в кулаки, но я ничего не могу: ни свести вместе бедра, ни даже сдвинуться с места. Дернусь хоть немного – буду награждена новой порцией боли.

– Расслабься, – приказывает Кир, и я изо всех сил стараюсь послушаться его, но напряженные мышцы предчувствуют сильную боль и никак не хотят сдаваться ей на милость.

– Это слишком, – шепчу я.

– Хочешь сказать стоп-слово? – язвительно уточняет мужчина, сжимая пальцами мои бедра и толкаясь внутрь. Ему и самому непросто, я понимаю: головка члена при каждом толчке соприкасается с вибрирующей игрушкой.

– Нет, – упрямо хриплю я.

– Тогда расслабься, – повторяет он и надавливает ладонями на мою спину между лопаток, принуждая опуститься, прижаться грудью и животом к кресту. Веревка натягивается, шею передавливает, так что приходится набрать в легкие побольше воздуха, прежде чем нырнуть в эту бездну. Шарик в заднице снова болезненно впивается, словно рвет изнутри. Я всхлипываю и кричу. Потом – вибрация и новый глубокий толчок. Свободной рукой Кир дотягивается до моего клитора, заставляя вздрогнуть и закусить нижнюю губу. Его пальцы творят совершенно безумие. Еще толчок. Кайф. Боль. В глазах становится темно, во мраке пляшут белые звездочки. Еще толчок. Еще. Еще. Еще. Я наконец расслабляюсь, позволяя веревке натянуться, задыхаюсь в прямом и переносном смысле.

– Твою мать, – хриплю, понимая, что окончательно теряю контроль.

– Прими боль, – рычит Кир, и я принимаю, искренне и благодарно, как и положено настоящей нижней. Она не то чтобы невыносимая, но все-таки довольно ощутимая. Но какая разница, когда граница между болью и удовольствием уже размылась, если одновременно с этими новыми острыми ощущениями я чувствую бьющийся внутри меня мужской член и сильную вибрацию? Кожа трется о кожу, жаркое дыхание обжигает мое ухо, крепкие зубы впиваются в загривок, оставляя следы, а я растворяюсь, растекаюсь, пропадаю в этих ощущениях, переставая бояться... Боль – возбуждает. Боль – это приятно. Боль – это хорошо.

Всего через несколько безумных мгновений Кир выбивает из меня шальной и бурный оргазм. От недостатка воздуха в легких ощущения еще ярче. Я кричу, вдруг отчетливо понимая, что на самом деле меня не сдерживают и никогда не сдерживали его веревки и цепи: