дура.

— На самом деле, я не сразу понял, что это ваши люди, дядя, — спокойно ответил Макс. — Первая мысль, которая пришла мне в голову, когда я заехал через распахнутые ворота своего особняка, была о том, что меня грабят. А что бы вы подумали на моем месте, если бы увидели, как вооруженные до зубов люди грузят на телеги вашу мебель, картины и другое добро?

Лицо Кэтрин покрылось красными пятнами. Она с ненавистью смотрела на бастарда. Генрих молча ждал продолжения. Жанна понимала, что брат по своему обыкновению выжидает. Дает своей «жертве» высказаться.

— Я дал команду моим людям прекратить это безобразие, но при этом никого не убивать, — ответил Макс.

— Но потом же ты понял, что это мои люди? — терпеливо спросил граф.

— Да, дядя, — охотно ответил Макс.

— Тогда почему ты их не отпустил?

— Некоторых я отпустил, — возразил Макс. — Ваших дружинников. Хотя был в полном праве убить их.

Кэтрин вздрогнула и ошеломленно посмотрела на супруга. Ее взгляд как как бы говорил, мол, какие еще доказательства тебе нужны?

А Жанна затаила дыхание, предвкушая интересное зрелище. Даже боль в руке отошла на второй план.

— Убить моих дружинников? — неторопливо и не повышая голос спросил Генрих, и его правая бровь слегка приподнялась.

— Да, — ответил Макс. — Они пришли на мою землю с оружием и обнажили его против меня. По закону я был вправе убить их. Хотя, по правде сказать, распустили вы их, дядя. Вокруг идет война. Враги рода повсюду. А ваши дружинники уже забыли, с какой стороны держаться за меч.

— По закону? — ледяным тоном переспросил Генрих. — Что ты там себе возомнил? Эта земля принадлежит роду и распоряжаюсь ей я, как глава оного!

— Формально, — покачал головой Макс, — может быть. Но не юридически. По документам, заверенным в королевской канцелярии, замок «Лисья нора» — мой. Впрочем, как и всегда был моим. Кроме того, не вы ли сами отдали мне его?

— Мерзкий ублюдок! — взвизгнула Кэтрин. — Как ты смеешь перечить главе рода и поднимать руку на его людей⁈ У тебя нет никаких прав на эту землю! Твой изменник отец предал короля и свой собственный род!

Макс даже не взглянул на графиню. Словно ее не было в зале.

Жанна видела, как слегка поморщился Генрих после вспышки супруги.

— Как отдал, так и заберу, — произнес брат. — Или ты пойдешь против рода? Поверь, хорошо обученных людей, чтобы взять этот жалкий замок, у меня хватит. Только после этого твоя жизнь не будет стоить даже жалкого обола.

— Охотно верю, дядя, — произнес Макс. — Только вот как будут действовать враги нашего рода, когда узнают о нашем конфликте. Я ведь все сделал для того, чтобы произошедшее выглядело как недоразумение. Я даже взял на себя смелость проучить ваших недобросовестных слуг за злой умысел.

— Что ты имеешь в виду? — быстро спросила Жанна, опередив Генриха, явно вознамерившегося продолжить угрожать. — Я полностью согласна, что это недоразумение и что лишняя огласка нам пойдет только во вред. Люди твоего дяди прибыли в твой замок только потому, что все мы были уверены в твоей гибели. О каком злом умысле идет речь?

— Некий Бруно Фолон, руководивший погрузкой, равно как и все сопровождавшие его уже знали о том, что я жив и здоров. И что возвращаюсь домой. Дело в том, что за сутки до прибытия я послал своего слугу предупредить моего дворецкого.

— Может, твой слуга не доехал? — спросила Жанна.

— Доехал, — покачал головой Макс. — Его я нашел в конюшне избитым до полусмерти в компании моего сторожа и дворецкого, которым тоже досталось от тех горе-дружинников. Таким образом, уже зная о моем прибытии, Бруно Фолон даже не подумал сообщить об этом своему хозяину. Что это, если не злой умысел? Верить в то, что он все-таки сообщил тому, кто его послал, но продолжил грабеж, мне не хочется.

Макс по-прежнему игнорировал присутствие в зале графини, лицо которой было похоже на вареную свеклу. Жанна уже поняла, что Кэтрин, скорее всего, передали слова слуги Макса, но она приказала продолжать выносить вещи из его дома. Вот ведь тупая курица! Слепо потакая капризам своего сына, она чуть было не спровоцировала конфликт внутри рода. Жанна прекрасно понимала, чем бы он обернулся.

Судя по взгляду Генриха, он тоже уже все понял. Но Жанна прекрасно понимала, что брат никогда не пойдет против жены. Потом, уже дома он сделает ей внушение, но не сейчас. Тем более, Генрих так или иначе был намерен приструнить бастарда. Слишком он много воли взял.

— Ты должен вернуть коллекцию моего сына! — зло выкрикнула Кэтрин.

— Кстати, о коллекциях, — продолжая ее игнорировать, сказал Макс. — Дядя, передайте от меня Ивелин новый экземпляр в ее коллекцию.

Сказав это, он положил на стол черный изогнутый коготь размером с небольшой кинжал.

— Это… — произнесла Жанна слегка охрипшим голосом.

— Это коготь теневого медведя, которого я убил в финальной схватке Великого Испытания. Уверен, Ивелин будет в восторге. Этими когтями зверюга разорвала нескольких сильных страйкеров.

Жанна понимала, что сейчас делает племянник — он демонстрирует силу. Он дает понять ее брату, что многое изменилось. А потом Жанну вдруг осенило… Все это время Макс следил только за ее реакцией. Все, что он говорил и делал, прежде всего было направлено на нее.

Жанна почувствовала, как внутри нее все похолодело. Максу плевать на Генриха, на его жену и на его отпрысков. Он пришел сюда, чтобы встретиться с ней. Он видит в ней союзника.

Она мельком взглянула на брата и невестку. Нет… Не заметили. Не распознали.

— Почему ты не вернулся в Эрувиль? — задал новый вопрос Генрих, брезгливо глядя на коготь. Могло показаться, что ему уже не интересна тема пленения его слуг, но Жанна знала, что брат просто так это дело не оставит. — Тебе ведь был дан четкий приказ.

— Разве? — удивился Макс. — Видимо, ваше письмо до меня не дошло.

— Тебе должен был передать мой приказ Габриэль!

— Я не помню, чтобы мой кузен был назначен главой посольства, — пожал плечами Макс.

— Он объявил тебе волю рода! — прошипела графиня.

Откровенно говоря, Жанна впервые видела невестку в таком состоянии. Умей она плеваться ядом, Макс бы уже корчился на полу в смертельных муках.

— В качестве кого? — Макс, наконец, повернул голову в сторону Кэтрин и внимательно посмотрел ей в глаза. — Объявлять волю рода может только его глава. Письменного приказа я не получал. Без него мой отъезд его высочество принц Луи расценил бы как бегство. Если бы я бросил сына короля, которого поклялся сопровождать в этом походе, и поскакал бы следом за моими благородными кузенами в сторону юга, я бы покрыл себя и свой род величайшим бесславием.

В данную минуту Жанна дю Белле как никогда жалела о том, что этот юноша был незаконнорожденным. Именно такие, как он, стояли во главе ее древнего рода и вели его к победе.

На некоторое время в зале повисла звенящая тишина. Жанна взглянула на брата. По выражению лица Генриха она поняла, что дальнейшее продолжение этого разговора его более не интересует. Она видела, что брат уже готов сказать свое последнее слово. Вынести окончательный вердикт касаемо судьбы Макса.

Тишину разорвал тяжелый бесцветный голос Генриха де Грамона.

— Что же… Сегодня я услышал достаточно. Как глава рода, я принял решение. Ты женишься на Аурелии де Марбо. И получишь титул барона де Марсана. Так как твоя будущая супруга выше тебя по положению, после свадьбы ты перейдешь в род де Марбо, главой которого является граф де Марбо, а после его смерти станет его сын Эмиль де Марбо. Если же ты не покоришься, то будешь изгнан из нашего рода. Это мое последнее слово.

Генрих поднялся, давая понять, что совет рода окончен. Он попрощался с Жанной, пожелав ей скорого выздоровления. Затем, предложив руку своей супруге и не глядя на застывшего в поклоне племянника, величественно удалился из зала.

Макс все это время стоял молча. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Как Жанна и предполагала, племянник не выглядел удивленным или расстроенным.

Он уже был готов раскланяться, когда Жанна приподняла здоровую руку и произнесла:

— Останься.