— Оставь его в покое, а? Серьезно. Ты ведь по поручению кулацких сыновей едешь? От этой мерзкой семьи Жадан и так натерпелся. Он не будет с тобой разговаривать.

— Почему мерзкой? — удивляется Данил, слегка приподняв брови.

— Сразу видно, что ты не местный. Их все ненавидят.

— И ты?

Я смеюсь.

— А мне зачем любить? С какой стати? Что они хорошего мне сделали? Я понимаю, они твои работодатели, но уж извини, такая правда. Предпочитаю держаться подальше от Мироновых и всего, что с ними связано. Так что не мешай и дай пройти.

Данил моргает.

— Если он поможет, я в долгу не останусь, — говорит спокойно. Сам глазами по мне шарит — по лицу, фигуре. Шарит так, что одновременно прикрываться хочется и плечи расправить.

Я делаю вдох-выдох. Когда мужчина вот так пялится, это либо страшно до ужаса, либо приятно до сладкой дрожи. Страшно в случае, если мужчина неприятен. А дрожь появляется, когда... Украдкой щипаю себя за руку.

— Так что, покажешь? — настаивает Данил и добавляет, склонив голову набок: — Пожалуйста. — Быстро касается нижней губы языком.

Я невольно зеркалю движение и тоже смачиваю губу. Со стороны кажется, что мы стоим тут и облизываемся друг на друга. Эта мысль меня смешит.

— Хорошо. Но ехать далеко.

Я забираюсь в машину рядом с ним. Будь что будет! Всё равно скоро уеду из этого гиблого места. Может быть, даже через два месяца. Если слухи пойдут, будет мне стимулом рвать навсегда.

— До молокозавода, потом дальше, я покажу, где свернуть. Он живет за полями подсолнухов Кулака. Вернее, сейчас уже непонятно чьими.

— Старший сын — наследник империи, — говорит Данил с легкой улыбкой, стреляет в меня глазами.

— Я не интересуюсь, — отмахиваюсь. После рассказов отчима вообще табуирую эту тему. — От этой семьи стараюсь держаться подальше. А как твоя фамилия, кстати?

— Зачем тебе?

— Хочу в соцсетях тебя поискать, — пожимаю игриво плечами.

Может, у него подружка есть? Или даже жена! Не все ведь носят кольца. От этой мысли голова кругом.

— Виноградов. Но меня нет в соцсетях, я личность не публичная.

— Понятно. — Я смотрю вперед. — Что и неудивительно. Кому интересны Колхозники?

Данил усмехается. А потом спрашивает как-то особенно серьезно:

— Как твои дела? Расскажешь мне?

Сегодня всё иначе.

Черный внедорожник несется по бездорожью, поднимая пыль столбом, подкидывая мелкие камни. Данил смотрит вперед, иногда на меня. Я же... всего его обсмотрела, по миллиметрам. За рулем большой машины он выглядит брутально. В свободной футболке, штанах цвета хаки. Всё время хмурится, будто решает мысленно судоку.

А мне хочется улыбаться или смеяться без причины. Ветер треплет волосы. Внушает ощущение свободы и полета.

— Что смешного? — спрашивает Данил.

— Ничего. Просто так. Тебе не весело?

— Нет. Я уставший и трезвый. Но хорошо, что у тебя всё хорошо.

— Не бурчи, — закатываю я глаза. — Всё будет нормально. Однажды ты отдохнешь и напьешься.

Он хмыкает, но беззлобно.

Я пожимаю плечами.

Минуту мы молчим. Не знаю, стоит ли спрашивать про ту драку. Очевидно, что он в ней участвовал. Из-за Мироновых, которых я уже просто, честное слово, ненавижу!

— Отчим говорил, что у твоих боссов проблем много. Ты в теме?

— Увы. Иски сыпятся, как град. Помимо всего прочего, пожарники задолбали: обнаружили отсутствие полос отчуждения, штрафы светят бешеные. Плюс надо эти полосы делать, а техники не хватает. Это я не говорю про вертолет.

— Какой вертолет?! — Я аж на сиденье подпрыгиваю от удивления. И тут же снова смеюсь.

— Нигде не оформленный! — отвечает в тон Данил. — Который опрыскивает поля и который сейчас собрались конфисковывать. А замены нет. Это какой-то бег с препятствиями, ежедневно что-то происходит.

— Мы для этого к Жадану едем? Думаешь, он поможет? — спрашиваю тише.

Данил пожимает плечами.

— А к кому? Вертолет жалко отдавать. Починим, оформим. Но быстро это не решится, а надо, чтобы уже завтра.

— Да, настали темные времена для хуторских. Кулак всем платил, его боялись и терпели. Но с его смертью всё закончилось. Мне отчим много чего рассказывает. Интересно, кто в итоге кого?

— На кого бы ты ставку сделала? — спрашивает Данил, наконец, с улыбкой.

— Мне всё равно, я уехать хочу отсюда. Подальше, — говорю честно. — А ты не хочешь уехать? Зачем тебе это всё?

— Честно говоря, сам не знаю. — Данил откидывается на сиденье и немного расслабляется. Кажется, что говорит искренне. — Но бросить на произвол судьбы не могу.

Мы приближаемся к полям, окрашенным яркими цветами. Вот бы здесь сфотографироваться! Обычно, когда попадаю в поля, я в рабочей одежде и с убогой прической. Сейчас же... хм. Шляпы, как у невесты Миронова, у меня, конечно, нет, но можно ведь и без нее. Я расправляю подол белого сарафана на коленях, это движение не ускользает от Данила. Тогда задираю ткань, оголяя бедро почти до белья.

И снова та же самая мысль: сегодня всё иначе. Не так, как в прошлую нашу встречу. Атмосфера другая — натянутая, звенящая, но не в плохом смысле. Интересно, Данил тоже чувствует?

В низине за почти высохшей речкой стоит поселение всего в три дома под названием Коротовка. Жадана где-то носит. Мы долго долбимся в ворота, собака лает, но без толку.

— Он, наверное, с работы еще не вернулся, — предполагаю я. — Подождем?

— Давай час подождем, — соглашается Данил, разглядывая меня беззастенчиво. — Прогуляемся?

— Можно.

Мы идем вдоль дороги к цветущим полям. Пахнет наступающей осенью, пылью и приближающимся дождем. Сердце колотится быстро, как-то непривычно нервно. Я понимаю, к чему наша прогулка может привести, но не испытываю ни малейшего желания ее прекратить. Данил совсем близко, минуту общается по телефону, потом убирает сотовый в карман.

— Крутой у тебя телефон, — говорю я. — Камера хорошая, да?

— Нормальная, — пожимает он плечами довольно равнодушно. Не хвастаясь и не выпендриваясь, что подкупает.

— Сфотографируешь меня? Хочу на фоне этой красоты. — Развожу руки и кружусь.

Данил мешкает. И как-то сразу снова хмурится, явно желанием не горит. Но я, ведомая порывом, хватаю его за руку и тяну за собой.

— Пожалуйста-пожалуйста! Всего-то пару кадров! — улыбаюсь во все тридцать два.

Мы идем по тропинке между посадками. Ну как идем... Он нехотя переступает ногами, я его буквально тащу за собой. Наконец, выбираем идеальное место.