– Впечатляет? – спросила Кассандра.

– Не – покачал я головой – Жрать где будем?

– Туда – она указала на зарешеченную клетку небольшой платформы, стоящей впритык к вмонтированному в стену вертикальному рельсу.

– Тоже платно?

– Нет. Но если тебя не знают – бесплатно в Обсервер не войдешь. Встретят на входе и попросят доказать серьезность намерений и платежеспособность. Там же третий банкомат. Внесешь определенную сумму – и добро пожаловать – пояснила пифия и, коротко кивнув дремлющему у платформы мужичку в годах, первой вошла внутрь.

Дождавшись, когда мы все окажемся в лифте, лифтер закрыл за нами дверь и мягко повел ладонями вверх, будто держал что-то в руках и выжимал над головой. Подъемник звякнул и начал подниматься. Глядя сквозь прутья решетки на удаляющуюся макушку мужичка, я проворчал:

– Только не говори мне что…

– Магия – рассмеялась Кассандра – Да. Одним движением он отправляет подъемник вверх. Само собой это просто запрос к системе. Но как выглядит, а? Театрально и волшебно…

– Хочу стать волшебницей – тихо сказала прижавшаяся к прутьям Джоранн, неотрывно глядя на открывшуюся нам панораму Уголька.

– Волшебницей – буркнул я – Опасно это.

– Чем? – одновременно спросили рыжая и пифия.

– Я вот все хотел спросить – а что происходит с могущественными волшебницами, когда они оказываются в машинном сумраке?

– Машинном сумраке? Интересно ты слова подобрал…

– Пусть просто сумрак – дернул я плечом – Места, где всеведущая система слепа. Места, где нет ее глаз, нет ее разрядников и многозарядных игстрелов. Да валькирия из Светлого Плеса легко пристрели курицу. С той же легкостью она бы всадила несколько игл в ворвавшегося в город скабба, зомби или бандита. Но что она сделает в сумраке? Там все эти театральные жесты и танцы с бубном нихрена не помогут. И величественная волшебница превратится в обычную испуганную бабу. Разве не так?

– Так – кивнула Кассандра – Поэтому все волшебники – и среди них, кстати, не только женщины – предпочитают держаться в местах с присутствием Матери. Так же важны надежные защитники – таких как бойцы моего сквада. Ну и самому волшебнику не стоит полагаться только на магию – нужно уметь постоять за себя ножом, игстрелом, кулаком. И хватит морщиться при слове «магия», гоблин! Сам подумай – что такое волшебство из сказок? Это ведь в точности то же самое – ты просто захотел, чтобы твой враг умер и он – бац! – и сдох! Захотел узнать, что происходит в другой части света – и увидел! Мать дарует то же самое! Так чем это не магия? Если раздражает – думай об этом как о термине, что объединяет все типы связи с Матерью. Я, к примеру не боевой маг. Я пифия – ну или была ей. Я вижу образы, могу посылать запросы на детальную информацию о любом встречном – и получать ее. Вернее… я могла это делать…

– Босс – успокаивающе произнес Козгар – Все будет.

– Все будет – улыбнулась пифия и в ее щеках снова запорхали веселые бабочки – Вот и прибыли! Добро пожаловать в Обсервер – лучшее заведение Уголька по меню и по шоу-программе. Сегодня на столах компот и мясо, а за окном – смерть и… мясо…

– И снова мое любимое – широко улыбнулся я – Черт! Звучит так же классно, как и мыло что сварено из жирных сучьих гоблинских жоп… Тут такое не продается, кстати? Цветочками пахнет…

– Умеешь ты аппетиту прибавить – вздохнула пифия – Вываливайтесь.

И мы вывалились, оказавшись в широком коротком коридоре, что через несколько шагов резко раздавался в стороны. В конце коридора высилась небольшая стальная стойка, а за ней стоял улыбающийся гоблин в черной жилетки поверх белоснежной рубашки.

– Добро пожаловать в Обсервер – показал он настолько безукоризненную белизну зубной цитадели, что невольно захотелось тут же отыскать зеркало и ощериться в него с проверкой – а насколько все желто и черно у меня?

Следующие минуты показали, насколько тут все было четко устроено – нас мгновенно провели в полутемный длинный зал с внешней стеной из стекла. Усадили за большой стол с красной скатертью, положили несколько кожаных папок с меню рядом со стопками полотняных салфеток. Стулья мягкие, столы настоящие, воздух напоен ароматом чего-то пряного и цветочного. Высший сервис… но все это я замечал, ощущал и обонял на полном автомате – потому как прилип к прозрачному стеклу, жадно глядя на него сверху вниз на него – на Зомбилэнд.

Что я увидел?

Парк.

Огромный мать его тенистый старый парк.

Если бы не правильное расположение деревьев, я бы решил, что смотрю на огороженный стеной немалый участок леса. Но деревья тянулись ровными шеренгами и высились в шахматном строю, расчерчивая территорию на участки. Дорожки, огороженные светлые полянки, затененные лужки, широкие аллеи. Пространства до жопы. Даже по самым мелким прикидкам до противоположной стены километра три. А может больше. Квадрат с гранями три на три? Охренеть. Да еще заросший деревьями.

– Почему деревья стоят? – спросил я, продолжая изучать территорию.

– В смысле?

– Они помеха. Их надо завалить. Попилить. Растащить. На кой черт давать зомбакам лишнее место для укрытия?

– Верно. Но Мать запрещает рубить деревья. Сколько раз мне еще повторить, гоблин? Тут не поле боя. Это лечебница Тихие Буки для заболевших добросов.

– Ну да… – ответил я машинально, ползя взглядом по одной из аллей – Вижу смутно здания в центре.

– Больничные заброшенные корпуса. Всего три корпуса выстроенных в букву «Т». Вокруг ореол хозяйственных пристроек, гаражей и прочего. К корпусам сходятся все дорожки.

– Аллеи и дорожки чистые.

– Еще бы. Мы чистим их каждый день.

– Как-как?

– Это лечебница, гоблин! – пифия расхохоталась – Больным нужны условия! Где им дышать свежим воздухом и прогуливаться, как не по очищенным от мусора чистеньким аллеям? Каждый день система выдает несколько щедро оплачиваемых рабочих нарядов по уборке аллей, пилке засохших ветвей и валке умерших деревьев. Мы чистим канавы, мы убираем кости килограммами и центнерами. Ты видишь где-нибудь кости?

– Нет.

– Именно. А ведь Зомбилэнду очень много лет. Тут уже должен был скопиться паруметровый слой костей. Но усердные герои чистят и чистят, метут и метут. Ну и главное – видишь кочки?

– Вижу – кивнул я и снова прижался лбом к стеклу – Три отсюда.

– Еще несколько поблизости.

– Это даже не кочки. Что-то вроде бетонных блинов, чуть приподнятых над землей. Хотя у каждого бункера свои мелкие особенности.

– Ага. Как шайбы. Это и есть персональные убежища сурверов. Один бункер – один человек. Бункеры разбросаны этаким почти замкнутым кольцом вокруг больничных корпусов. За каждым бункером закреплена его личная территория. И поверь мне, Оди – сурверы рьяно стерегут границы своих земель. Очень рьяно!