Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно. Предъяви формулировку.
Я Гену спросил – это он интересовался, кто я по жизни, – мол, ты портвейн «Жасорат» пил? Он говорит: «А как же!» – «Так вот! Этикетку я рисовал!» Так что сидел в авторитете.
Путч скончался за три дня. Почему же тебя не отпустили?
Не знаю. Я лежал на железных нарах, на матрасах с контурами тел предыдущих сидельцев. Радиоточка работала, забранная решеткой. Мы слушали речи, и я испытывал очень сильные эмоции. Мы победили, но я – в тюрьме.
На четвертые сутки: «Кагаров, с вещами!» Думал – домой, а меня – в автозак, с вооруженными конвоирами. Я испугался, что сейчас вывезут в степь и просто шлепнут. А родителям скажут, что отпустили и теперь ищите сами.
И куда же привезли?
В место постоянного заключения. Там почти не кормили, подушек не было – свои босоножки под голову клал. А главным средством перевоспитания оступившихся было полное отсутствие бумаги. Вообще любой бумаги, от туалетной до писчей.
Поэтому, когда меня нашли родители и привезли еды и газет, я был счастлив. Только за газетами приходилось следить, чтобы не сперли, пока не прочитаю. А потом меня родители и вовсе забрали, выкупили, наверное.
От первого лица
…Друг действительно за меня боролся. Даже письмо написал президенту Каримову. Правда, в слове «Президент» нечаянно пропустил букву «р». Может, поэтому оно не сработало.
Зато мне было очень приятно, что есть друзья, готовые за меня рисковать…
… В нашей жизни креатив присутствует всегда. В автозаке я был очень напуган, внутри было темно, снаружи – море узбекского солнца. И ко мне в темницу свет проникал через скважину для ключа. Создавая при этом совершенно фантастические сочетания цветов и форм. На ладони, как в камере-обскуре, вверх ногами проносились разноцветные дома, деревья, а потом и степь. Никогда этого не забуду: страх смерти и потрясающая красота жизни…
Ты, кстати, сказал про родителей. А то мы начали интервью не с детства героя, а с тюрьмы.
Мой папа, Медат Кагаров, народный художник Узбекистана. Мама, Инна Васильевна, – тоже профессиональный художник.
Народный?
Нет. Но я с детства жил в доме художников – не только наша семья, там все были художники, специальный дом с мастерскими – и всегда понимал, что в профессиональной среде уважают не за звание.
Вы жили в Ташкенте?
Да, я там родился.
Саша О. (Островская) (в комнате присутствует третий участник беседы, Саша, жена Эркена. – Прим. авт.): За 17 дней до страшного землетрясения. Там погибло чуть не полгорода.
Моя семья, к счастью, уцелела. И с самого нежного возраста я приобщался к профессии. Например, папа делает макет книги. Помнишь, как это было? Шрифты, ножницы, резиновый клей. Конечно, остается много обрезков. Поэтому я сижу под столом и делаю свой маленький макетик. Чрезвычайно полезно для освоения ремесла.
Дизайн торговой марки и серии упаковок чая «Бомондъ»
Образование тоже там получал?
Да, и художественная школа, и вуз. Мы прикипели к этой республике. Хотя на исходе обучения я начал испытывать некоторые сложности.
Почему?
Начался парад суверенитетов. Детские болезни независимости. А где много политики, там мало искусства. Нас пугали защитой дипломов на узбекском языке, которого мы не знали.
На узбекском есть адекватная терминология?
Кое-что есть, но много новых слов, которые, пока неизвестно, приживутся ли. Моя специализация в институте – промышленная графика. Так вот «промышленная» по-узбекски – «амалий». А что делать с графикой – непонятно.
В итоге, делая диплом, я схитрил: в названии не было ни одного русского или узбекского слова: «Операционная модель проектирования объектов визуальной коммуникации».
Откуда студент Кагаров набрался таких слов? Надо же такое название завернуть! Для впечатления?
Мне всегда было интересно попытаться понять, каким образом происходит в голове творческий синтез. Для художника – соответственно вопросы визуализации. Ответы – пусть и не окончательные – дала семиотика.
Лотман запал в душу?
К сожалению, я плохо знаю труды Лотмана. Хотя задумался над всем этим еще в вузе – отсюда и странноватая тема диплома. А семиотику изучал по Большой советской энциклопедии, старательно ползая по перекрестным ссылкам.
И понял, что, лишь опираясь на основные постулаты семиотики – семантику, синтактику и прагматику, – можно понять внутреннюю кухню творчества. Более того – каждую названную часть можно использовать как основу креатива. Причем семиотика, как трехгранный алмаз: нельзя создать ювелирное изделие, демонстрируя лишь одну грань или две, а можно творчески «опереться» лишь на все три.
Саша О.: Но ты еще ввел последовательность операций…
Да, это принципиально важно. Нужно знать и использовать последовательность операций по созданию объектов визуализации.
Тогда стоит их перечислить.
Пожалуйста. Основные этапы следующие: классификация элементов, трансформация элементов, комбинация элементов и их контекстуализация, то есть – выстраивание их взаимосвязей со средой.
Конечно, человек – не компьютер. Он может начать анализ с конца или середины, но все эти этапы будут присутствовать в процессе работы непременно. И это надо понимать.
От первого лица
…Вообще-то я – не узбек. Даже не знаю, кто я. Мама – тверская карелка. Родной язык – близкий к старофинскому. Папа – уйгур, то есть почти китаец.
Думаю, это к лучшему: мне, например, не светит быть националистом. Так что хотя бы от одного позора в этой жизни избавлен по определению…
Без семиотики визуализировать нельзя. Даже если не знаешь такого слова…
Эркен, я – обычный среднеобразованный мужчина, к тому же отягощенный тяжелым техническим прошлым. Нельзя ли все то же самое, но на доступных мне примерах?
Легко.
Возьмем настольный календарь «Росбанка». Это календарь на 2000 год, и что бы ни говорили ученые, психологически все ощущали приход нового тысячелетия, новой эры. И тут вернемся к синтактике – скажем о признаках и характеристиках формы. И одновременно – к первому этапу, классификации элементов. Нами были выбраны минималистские средства, как соответствующие духу новой эпохи. Печать в две краски, без иллюстраций.
