— Мы поднимались сюда полтора часа. Шли хорошо. Ментам понадобится столько же. Если они найдут хотя бы один след, ведущий сюда, то пошлют за нами свой спецназ. Наш капитан ОМОНа знает, что в погоне его бывшие коллеги бывают настырными. Особенно, когда дело касается их самих. А мы «положили» две небольшие кучки именно ментов. Они быстро забудут, что бандитов мы «положили» больше. Вы часто слышали, чтобы в здешних местах в столкновении с бандитами было проведено задержание?

— Ты думаешь, в каждом подвале стоит по телевизору и мы круглые сутки новости смотрим? — спросил Ананас. — Мы вообще ни о каких задержаниях понятия не имеем, если только не нас задерживают. А это тоже случается.

— Только с нас взять нечего, потому и отпускают, — добавил старик Василий.

— Тогда я вам могу сообщить, что ни менты, ни какие-то другие силовые структуры на задержание стараются не работать. Установка сразу дается на уничтожение. Если нас догонят, пусть мы лапки кверху задерем и будем встречать ментов, сидя на земле и без оружия, они нас все равно сразу пристрелят. Такова практика, и она, как говорит статистика, справедлива, потому что задержанные через месяц могут оказаться на свободе и уйдут в другую банду. Это повсеместно случается. Потому и существует негласный и неафишируемый приказ на уничтожение.

— И что? — спросил дядя Вася. — Что предлагаешь? Сесть и поднять лапки?

— Предлагаю проснуться и быстрее двигать туда, куда мы направлялись до привала. Убегать, говорят, легче, чем догонять. Страх подталкивает в спину, и инстинкт самосохранения срабатывает. Погнали?

— Погнали, — согласился старик Василий, принимая на себя решение общей судьбы…

Только через три часа мы смогли подняться на соседний, более высокий холм. Со своего, с первого, спустились быстро, но там спуск был несложным, тем более что нам предстояло спускаться не напрямую сверху вниз, а наискосок, благодаря чему маршрут делался более пологим. Я специально выбрал такое направление, понимая, что хотя это маршрут удлиняет, но делает его более безопасным и сохраняет дыхание. Исходил я при этом из самых практичных соображений. Если менты ринутся в погоню, они уже первый подъем будут преодолевать напрямую и задохнутся точно так же, как задохнулись мои бомжи. Я сам, признаюсь, от того подъема ощущал усталость. Мы же, экономя силы, сберегая дыхание, уйдем от них уже на достаточно большое расстояние. И, если обнаружим преследование, будем иметь возможность сразу взять высокий темп, тогда как наши преследователи такой темп выдержать не смогут.

Эти соображения заставляли меня часто поднимать голову и посматривать на вершину первого холма. Но все обошлось благополучно. Возможно, преследователи просто не догадались, в какую сторону мы двинули, а найти следы нашего изначального выхода на холм не сумели. Не оказалось среди них достойного следопыта, который умеет искать и читать следы. Да и более резонным было предположить другое наше поведение. Что, скажем, мешало нам остановить на дороге какую-то машину, взять водителя, грубо говоря, в заложники и на этой машине двинуть дальше в том же направлении, в котором мы и раньше двигались? Могли они и другую сторону просмотреть. Там путь идет к морю через ряды небольших и легких в преодолении холмов. Более того, там даже не обязательно холмы преодолевать, а можно просто между ними идти, петляя, и выйти к морю. А там, в каком-нибудь населенном пункте, где обязательно должны быть рыбаки, захватить лодку и двинуться на ней в любую сторону. Хоть в российские прикаспийские города, хоть в Казахстан, хоть в Азербайджан, хоть в самый Иран. Труднее всего было предположить, что мы предпочтем задержаться в Дагестане, без транспорта, без связей, всеми гонимые.

Поднявшись на второй холм, я посмотрел на первый. На его вершине никого видно не было. Преследователи или не решились на подъем, или ушли в другую сторону, или просто у полицейских дыхалка настолько слаба, что они просто не успели подняться. Но тогда, если они нас не увидят, они и не будут знать, где нас искать. Эта мысль заставила меня показать рукой направление спуска.

— Погнали дальше.

— А привал? — спросил Ананас. — Нельзя без привала.

— Ну, ты типичный мент, — возмутился я. — Соображать не научился. Если они поднимутся на холм и увидят нас на соседнем, то сразу рванут быстрее, чтобы догнать. А если не увидят, то и причины для ускоренной погони у них не будет. Привал устроим за следующим холмом.

— После следующего подъема? — не унимался Ананас.

— Следующего подъема не будет. Мы оторвались от преследования, и потому сможем идти спокойнее, виляя между холмами. Там тоже подъемы есть, но они некрутые и короткие. Спускаемся. Кто хочет быть расстрелянным, пусть остается…

— Спускаемся, — согласился дядя Вася.

И его слово стало решающим даже для Ананаса, который первым начал спуск.

В этот раз, чтобы попасть в промежность двух холмов, нам предстояло спуститься по достаточно серьезной крутизне. Можно было, конечно, совершить обход и потерять дополнительно какое-то время, как в первый раз. И ничего страшного в этом не было бы. Но когда видна цель, хочется добраться до нее быстрее. Направляющим пошел Ананас и, словно прочитав мои мысли, пошел именно так, как я и хотел. Должно быть, по неграмотности и по неумению передвигаться в горной местности, он решил, что спуск с крутого холма — это отдых, а не работа, чуть ли не такая же трудная, как и подъем на холм. Более того, взял темп, который даже я взять бы не решился из простого чувства осторожности. Я же только ухмылялся и ждал, когда его сильные ноги устанут пружинить и притормаживать на спуске.

Это произошло после первой трети пути. Ананас внезапно сел на землю, уперся ногами в камень, чтобы не съехать под уклон, и стал лихорадочными движениями срывать с себя бронежилет. А как иначе, он же так и обещал, что снимет его только после второго холма. Второй холм пройден, обещание следует держать…

— Нам долго еще идти? — спросил бывший капитан ОМОНа, когда я поднял группу после следующего привала. — Где оно вообще, это проклятое село?

— Нужно сразу решить важный вопрос, — сказал я. — И это определит скорость нашего передвижения. На что мы можем в селе рассчитывать? Как мы будем себя там вести?

— А на что мы можем рассчитывать? — вопросом на вопрос ответил дядя Вася. — И как мы можем себя вести?

— У нас есть несколько вариантов. Первый вариант, на мой вкус, самый предпочтительный. Мы не сильно торопимся, идем до наступления темноты, а уже в темноте отыскиваем подходящий огород и собираем с него все, что нам необходимо. При этом лично я вижу только один неприятный момент.

— Какой?

— Собаки. Во многих сельских дворах держат собак. Они поднимут шум. Встречаться с этими собаками лучше всего по разные стороны забора, потому что приоритетные породы здесь — кавказская и среднеазиатская овчарки.

— Кавказки — это звери… — согласился Ананас.

— Ты с алабаями не встречался, — заметил дядя Вася. — Алабаи — среднеазиатские овчарки, бывают и крупнее кавказских, и намного быстрее. Глазом моргнуть не успеешь, как алабай тебя свалит и начнет рвать.