— Ты как? — с ходу спросил он, в своей манере, нервно прочесывая рукой волосы на голове и осматриваясь по сторонам, пытался определить где я нахожусь.

— Все хорошо, пап, — внимательно следя за реакцией отца, и в попытке его успокоить искренне улыбнулась, — Все правда хорошо, со мной достойно обходятся и хорошо кормят! Вот сейчас мы будем пробовать кукурузу, по описанию очень вкусное сахарное лакомство!

— Хорошо, — взволновано отчеканил он, — Я более — менее спокоен, но все же когда вернешься, от хорошей трепки не отвертишься! — и теребя пальцами по экрану, продолжил, — Меня депортировали на Селару под конвоем и временно запретили выход в космос, при этом пообещав, что все будет улажено. Мне нет причины не доверять высшим расам, и я надеюсь свое обещание они исполнят.

— Да, папуль, они исполнят обещание, не переживай, и я тебя очень люблю, — одинокая тоскливая слеза покатилась по щеке, и чтобы еще больше не волновать отца, улыбаясь, спокойным голосом проговорила, — Я скоро вернусь, вот только попрощаюсь с другом и обговорю время возвращения.

— Хорошо, — сказал папа, — И я тебя очень люблю моя глупенькая маленькая девочка. Завтра я смогу с тобой еще связаться?

Переведя взгляд на Эла, который с какой-то печалью в глазах смотрел на мня и увидев его кивок, вновь повернулась к папуличке.

— Да. Завтра наберу тебя, и мы спокойно все обговорим. Как там мама?

— На успокоительных, но все же ей лучше, завтра я прибуду в поместье, и мы вместе с ней с тобой поговорим, я рад что с тобой все в порядке, — и скосив глаза в сторону, он рыкнул, но уже не мне, тому кто явно стоял рядом, — Милая, сейчас я занят, до завтра.

— До завтра пап, — ответила я и вызов завершился пустым экраном.

— Давай попробуем злаки? — убирая экран и беря один початок, Эл с затаенной грустью в глазах, вгрызся в него.

Есть мне не хотелось, совсем. Я не понимала, что происходит с Хранителем. Почему в его взгляде застыла жгучая тоска, которую он даже не скрывал.

— Что происходит Эл? — глядя на переминающего в руке кочан высшего гуманоида, растерянно спросила.

— Сам не знаю, — задумчиво глядя в мои широко распахнутые глаза, он отложил снедь и вытерев руку салфеткой сказал, — Со мной такое впервые, словно стрела кольнула сердце, и оно внезапно забилось сильнее, — и внезапно улыбнулся, озорной мальчишеской улыбкой, — Все же тебе стоит попробовать, довольно вкусно, правда чего-то не хватает, может соли?

Вновь взяв початок, он его посыпал белыми кристалликами и откусив, глядя мне в глаза.

— Вот то что нужно! Попробуй, — беря еще один он его так же посыпал и протянул мне.

Взяв предложенное без аппетита стала вгрызаться в него. Вкусно. Но тоскливая горечь, разливающаяся по телу, портила весь вкус.

Если честно, не хотелось уходить, мне очень хотелось остаться с ним, хотя бы ненадолго, еще немного побыть в безмятежной тишине и покое, чтобы меня так же ненавязчиво опекали и делились всем без страха и оглядки.

Наш обед прошел в задумчивом молчании, каждый из нас думал о своем и когда пришло время расставаться, я, пожелав ему спокойной ночи, ушла, чувствуя его взгляд в спину.

Готовясь ко сну, рассматривала картинки, которые транслировал экран на потолке и в тот момент, когда уже сон начал опускаться на мои потяжелевшие веки, отворилась дверь, и на пороге появился он.

— Мари, — с порога заявил он, входя в мою комнату, я в мгновение поднялась и спустив ноги на пол, стала непонимающе его рассматривать, — Мне очень тоскливо, ты можешь что-то рассказать интересное?

Подойдя, Эл, опустился на мою кровать и склонившись положил голову мне на колени и затих, словно маленький ребенок, подтягивая ноги и сжимаясь калачиком.

— Дай подумаю, — растерянно глядя на его необычное поведение, стала размышлять, что же рассказать всезнающему типу. Я его не боялась, так как не чувствовала агрессии или злости, только грусть и тоску, отдающуюся в моем сердце тягучими потоками, — На моей планете есть священный ритуал, называемый Сферия, это колоссальное зрелище, в тот момент, когда пара решает соединить потоки жизни и берясь за руки подходит к священному древу жизни, оно разливается всеми цветами радуги и опоясав брачующихся, вливает в них свою силу, чтобы оставить на их руках отметины в виде дерева и отхлынув, сила фейерверком взрывается в небе. Этот союз не рушим, ибо если кто-то из истинной пары нарушит клятву, он умрет и будет стерт из памяти своей пары навсегда. На Селаре мало истинных пар, но они почитаемы всеми жителями.

— Красивый обряд, — прошептал Эл, — Мари, побудь еще немного со мной, не уходи пожалуйста.

И в этот момент мое сердце забилось сильнее. 

Оно билось сильнее и сильнее, создавая дикую скачку, разгоняя кровь до бешенной скорости.

Осознание кричало всеми фибрами, что такого просто не может быть. Этот тип мог просто приказать, запереть, умолчать, но он просил! Выросшая и воспитанная в мире где правят сильнейшие, которым по праву сильного достаётся практически все что они пожелают, мне не совсем было понятно поведение Эла.

Передо мной было самое сильное существо вселенной, нет, самый сильный мужчина вселенной, который сейчас, словно маленький ребенок, лежал головой на моих коленях и не боясь осуждения, проявлял свою слабость! Он не скрывался, не создавал иллюзию всемогущего, коим на самом деле являлся, одним своим щелчком, он мог изменить мир, сжечь или наказать любую расу, но этот мужчина, сейчас глядя мне в глаза, своими медовыми, такими таинственными и печальными, просто ждал ответа.

— Пожалуйста, — вновь прошептал Эл, видя мой растерянный взгляд, который я перевела в пространство, пытаясь понять свои чувства, которые яростным потоком заполнили всю мою сущность.

— Я могу побыть со своими родителями? — прошептала, глядя в пространство.

— Да, конечно, я не смею тебя удерживать, — в ответ прошептал он, — Ты такая теплая, живая, и очень красивая, — его слова тягучей патокой одиночества вливались в душу, заставляли кровь бурлить сильнее.

— Сколько тебе лет, Эл? Как называется твоя раса? — опустив глаза, вновь окунулась в его медовый взгляд, которым он, не отрываясь внимательно следил за мной.

— Две тысячи триста, — спокойно ответил он, — Мы называем себя эллохимы, наша раса малочисленна и построена на матриархате. Каждая наша женщина, которых очень мало, почитается как берегиня домашнего очага и мать сущего. Введя в свой дом и свое сердце любовь, мужчина всю жизнь будет оберегать ее и хранить как зеницу ока, опекая и защищая.

Я не знала, как реагировать на его рассказ, так как понимала, что слышу что-то тайное, скрытое от множества глаз и умов, и это скрытное сейчас открывалось мне, даже не селарке, скорее человечке, слабой и беззащитной, но почему-то в эти мгновения, слушая его рассказ я чувствовала себя всесильной, той в ком нуждаются и даже не скрывают этого.