все равно не заперт, если Оля появится, пока его нет, она сможет и сама зайти к ним.

— Говори, Даша, — подбодрил ее Ромка. — Что у тебя случилось?

14

— Роман Владимирович, а почему вас сегодня не было?

— У меня выходной.

— А-а, а мы думали, вдруг вы от нас сбежали… ну, то есть уехали. В смысле, что мы вас достали…

Еще как достали, про себя подумал Ромка. Но вслух сказал:

— Что ты хотела?

Даша мялась, вздыхала, словно не могла решиться.

В другой раз Ромка, возможно, проявил бы какую-то деликатность к девочке, но сейчас мысли рвались к Оле. Она уже наверняка пришла и недоумевает, куда он делся.

— Я пошел тогда, — бросил он нетерпеливо и шагнул в сторону. — И ты тоже давай иди в корпус.

— Роман Владимирович! Подождите! Пожалуйста! — вскинулась Халаева и поймала его за руку. Вцепилась тонкими пальчиками в запястье накрепко.

Он едва успел обернуться, как Халаева вдруг встала на цыпочки и поцеловала его в губы. Ромка отшатнулся, оттолкнул ее от себя.

— Халаева, ты с ума сошла? Ты что творишь?

— Роман Владимирович, простите, — всхлипнула Даша. — Я… люблю вас.

Стрелецкий опешил — такого заявления от наглой и самодовольной Дашки он никак не ожидал. Мелькнула мысль: может, все это какой-то их глупый розыгрыш? Но плакала она искренне, даже как-то по-детски.

Ромка нахмурился, не зная, как на это все реагировать. Ничего на ум не пришло, и он с деланной строгостью, чтобы скрыть растерянность, спросил:

— Что за ерунду ты придумала?

Глаза уже привыкли к темноте, и он видел, как девчонка покачала головой и… заплакала еще горше. Ромка окончательно растерялся. Сплошные сюрпризы этим вечером.

— Я не придумала… это правда, — всхлипывала она. — Роман Владимирович, вы мне с первого взгляда очень понравились… вы умный и красивый… и не похожий ни на кого.

— Перестань. Я вообще не понимаю, к чему этот разговор.

— Я хочу, чтобы вы знали… что я люблю вас.

— Даша, — назидательно произнес он и почувствовал себя какой-то престарелой матроной, которая решила наставить на путь истинный заблудшую овечку, и сразу сдулся. В этих делах он, может быть, понимает даже меньше самой Халаевой. И все же. — Ну, какая любовь, Даша? Ну, что за глупости? Тебе сколько лет?

— Мне уже пятнадцать! А вы так говорите, будто вам все сорок. А у нас, между прочим, разницы — всего пять лет. У меня отец старше матери и то на восемь. И нормально.

— Да при чем тут это? Ты — еще школьница. Тебе вон… с твоими ровесниками надо…

— Они — дураки, — фыркнула она. — С ними скучно.

Халаева шмыгнула носом, но плакать уже перестала. И слава богу, подумал Ромка. Слезы его обескураживали. Мать по-настоящему никогда при нем не плакала, а вот Оля — бывало. И в такие моменты он с ума сходил и готов был на что угодно, лишь бы она успокоилась.

Плачущая Халаева, конечно, настолько у него почву из-под ног не выбивала, но все же стало не по себе.

— Ой, я, кажется, поняла. Вы думаете, что я с кем-то из них… Да нет же! Они просто бегают за мной, сами. За мной всегда пацаны бегают. И в школе, и во дворе… — произнесла она хвастливо. — Ну, не отгонять же. Но с пацанами у меня ничего такого, клянусь! Мне только вы, Роман Владимирович, нравитесь.

Ромка не понимал, что нужно говорить в таких случаях. Таких случаев у него попросту никогда и не было. И вот как сказать этой малолетней дурочке, чтобы выкинула всякую чушь из головы, и при этом не задеть ее чувств?

— В общем, Даша, иди спать.

— Я что, вам совсем-совсем не нравлюсь? Я, по-вашему, некрасивая? — в голосе ее вновь задребезжали плаксивые нотки.

— Да, красивая ты, красивая, но…

— Тогда поцелуйте… — Она вновь порывисто прильнула к нему мягкой грудью, обхватила шею руками и прижалась к его рту пухлыми влажными губами.

Ромка еле оторвал ее от себя, а она все продолжала цепляться, чуть ворот футболки не порвала.

— Да прекрати ты! — вспылил уже он. — Что за ерунду ты вбила себе в голову?

— Да почему? — снова всхлипнула она и с обидой вдруг зачастила: — Другие за меня готовы перебить друг друга. Я всем нравлюсь! Всем! Но я вообще ни с кем здесь… я только к вам… я думала вы… а вы…

Она снова разрыдалась. Но Ромкино терпение иссякло.

— Тебе — пятнадцать. Ты — малолетка. Даже если бы ты мне и правда нравилась, то я все равно ни за что не связался бы с малолеткой, — выпалил Ромка и тут же спохватился. Черт, нельзя же так. Затем сказал почти ласково: — Даш, пойми, ты привлекательная девочка, сама вон говоришь, что многим нравишься. Ты еще найдешь себе того, кто…

— Какая я вам малолетка? Я уже многое умею. Я встречалась с парнем в прошлом году…

— Господи… — простонал Стрелецкий. Какого черта она привязалась? И Оля там, наверное, уже беспокоиться начала. — В общем, Халаева ступай в корпус, ложись спать и забудь всю эту чушь, что ты тут наговорила. И я тоже забуду. Сделаем вид, что ничего не было.

— Но… Роман Владимирович… — заскулила Даша.

— Никаких «но», — оборвал ее Стрелецкий. — Хорошо. Если тебе так понятнее будет — у меня есть любимая девушка. И кроме нее, меня никто не интересует. Так ясно?

Даша, сдавленно всхлипнув, будто ее резко ударили, прижала руки к лицу и побежала прочь.

Ромка отчего-то еще несколько секунд смотрел в ту сторону, куда она помчалась со всех ног. На душе скребли кошки. И в голову лезли всякие мысли одна хуже другой: вдруг она с расстройства выкинет какую-нибудь глупость? Вдруг сбежит из лагеря? Или наглотается там чего-нибудь? Мало ли. Эти современные подростки непредсказуемы. Особенно девочки. Может, пойти за ней? Только что еще ей сказать? Да и Оля ждет.

Тяжело вздохнув, он побрел к вожатской, где его и правда уже заждалась Оля. Она крутилась на крыльце, беспокойно глядя по сторонам. Но когда увидела Ромку, показавшегося из тени, радостно кинулась к нему навстречу.

Они целовались прямо на крыльце, потом она сама потянула его в домик. Но тяжесть в груди не давала расслабиться, мешала, как острый камень в ботинке.

— Оль, погоди, — остановил ее Ромка. — Подожди меня тут еще немного, буквально минут десять. Я схожу проверю своих… быстренько. И сразу вернусь.

— Так там же с ними Алена Борисовна, а ты сегодня выходной… — сказала Оля. — Не уходи, Ром.