– Господи, где ты ее откопал? – выдохнула Хельга, взяв книгу в руки.

– Ну, – Оливер пожал плечами. – Дома я ее не нашел, поэтому начал вспоминать, куда же она могла подеваться. Вероятность того, что мама ее выбросила, была нулевой: она никогда не выбрасывает сентиментальные вещи. И я вспомнил, что примерно в то время уезжал гостить к тетке в Богемию и, должно быть, захватил ее с собой, поэтому отправился туда. Представь мое разочарование, когда дорогая тетушка Астрид сказала, что блокнот, который я ищу, несколько лет назад забрала бабушка. Ей очень понравились наши рисунки. А бабушка, если ты помнишь, живет в Латвии, и возраст у нее весьма солидный, чтобы утруждать ее поисками и пересылкой блокнота. В общем, пришлось ехать туда. Всю дорогу я молился, чтобы она только не выбросила его. Я не хотел тебе ничего говорить, поскольку не был уверен, что с «Книгой» все в порядке. Я должен был убедиться в этом сам… и боялся, что ты не поймешь, зачем я это делаю.

– Честно говоря, я действительно не понимаю, – призналась Хельга, поглаживая переплет.

Оливер рассмеялся.

– Бэмби, ты же сама сказала, что тебе не хватает приключений. А у нас тут целый невыполненный список!

– Ты шутишь?

– По-твоему, я проехал половину Европы только ради шутки? У нас впереди много работы, Новакова. Не расслабляйся!

Хельга недоверчиво посмотрела на него, и Оливер осторожно взял ее лицо в свои ладони:

– Ты ждешь приключений, не замечая, что они уже начались. – Даже в предрассветной тьме Хельга видела, насколько удивительно зелеными были его глаза. – Вся твоя жизнь – уникальное приключение. И пора понять, что ты больше не можешь ждать. Ведь ты существуешь во Вселенной, в которой так мало шансов на жизнь. Ты мечтаешь, надеешься, смеешься, влюбляешься, плачешь… Ты ощущаешь десятки эмоций. В твоей голове сотни мыслей. В тебе целый мир. Бесконечность. И ты здесь. Сегодня. Прямо сейчас. Когда я еще могу удержать тебя. Рядом. И у нас есть все, кроме времени, помнишь? Твоя жизнь – неповторимое приключение, Хельга. И самое время его начать.

Из приоткрытого окна лился свет. В потоке лучей танцевали сверкающие пылинки, с улицы доносились шум машин, чьи-то голоса и смех.

Хельга провела ладонью по белоснежной скатерти, наслаждаясь мягкостью ткани. Застелив последний столик, она опустилась на стул. За две недели она очень соскучилась по «Pronto!» и была рада вернуться.

Вывеска на двери сообщала, что заведение закрыто. Понедельник в ресторане был выходным, но в это время Лукаш и Виолетта часто приходили сюда поработать с документами или решить организационные вопросы. Иногда им составлял компанию кто-то из персонала, готовя зал к открытию: менял скатерти, поливал цветы и наводил порядок на полках с уютными мелочами, привезенными Лукашем из Италии: фотографиями, сувенирами, винами из личной коллекции и книгами.

Обведя взглядом безлюдный зал «Pronto», Хельга прикрыла глаза. Она хорошо помнила, как оказалась здесь впервые – семь лет назад, когда ее родители выбрали «Pronto!» для ужина со своими друзьями.

Справившись со своим заказом, Хельга краем уха слушала разговор взрослых и откровенно скучала, чего нельзя было сказать о Матиасе. В свои двенадцать лет он явно решил, что уже может вникнуть в темы политики, финансов и театрального искусства, поэтому жадно ловил каждое слово. Воспользовавшись тем, что никто не обращает на нее внимания, Хельга соскользнула со стула и направилась к дверям, из которых время от времени появлялись люди в красивой одежде. Они разносили блюда, грациозно лавируя между столиками.

То, что за металлическими дверями находится кухня, Хельга поняла не сразу. В суматохе, царившей по ту сторону, сложно было что-то разглядеть, зато можно было ощутить… Десятки различных запахов, которые усиливались с каждым шагом. От неописуемо многогранного аромата у Хельги закружилась голова.

Стук ножей, позвякивание посуды, шипение масла и бульканье в кастрюлях создавали удивительную мелодию. Пройдя немного вперед, Хельга увидела невысокую пышную женщину, которая порхала вокруг стола, накладывая что-то в тарелку. Каждое движение было легким и точным, женщина мурлыкала что-то и едва заметно улыбалась.

– Виолетта, ты не знаешь, где… – К ней подошел мужчина с темными усами и, увидев Хельгу, обратился уже к ней: – Милая, тебе сюда нельзя.

Виолетта оторвала взгляд от тарелки и тоже посмотрела на незваную гостью.

– Ты заблудилась? – спросила она, вытирая руки полотенцем.

Хельга покачала головой.

– Тебе нравится здесь? – продолжила Виолетта.

– Да, – коротко ответила Хельга и коснулась пальцем края стола.

– А как тебя зовут? Я Виолетта, а это Лукаш.

Обычно Хельга не разговаривала с незнакомцами, но она пришла сюда без разрешения, и промолчать было бы невежливо.

– Хельга. – Она склонила голову к плечу и принялась рассматривать стеллаж с десятками различных кухонных принадлежностей…

– Все хорошо? – мягкий голос вернул Хельгу к действительности.

– Что? – Она открыла глаза.

Лукаш выглядывал из дверей кухни.

– Решил посмотреть, как у тебя дела.

– Все в порядке. – Хельга подняла с пола испачканную скатерть и встала.

– Волнуешься перед завтрашним днем?

Лукаш оперся на дверной косяк, скрестил руки на груди. Его проницательный взгляд был Хельге неприятен, он странным образом пробуждал в ней чувство вины. Оно и так с каждым днем заполняло внутреннюю пустоту, и Хельга ничего не могла с этим поделать.

Лукаш оказался прав: родители разрешили ей вернуться к работе в «Pronto!» при условии, что она все время будет под наблюдением Матиаса, Оливера или кого-то из семейства Чапек. Вот уже несколько дней ей приходилось уживаться с надоедливым кардиомонитором, который круглосуточно следил за работой ее сердца. Устройство было не больше мобильного телефона и крепилось к телу на специальных ремешках – не слишком удобно. Но больше всего раздражали семь «дротиков», которые тянулись от корпуса, а их кончики с датчиками располагались по всей грудной клетке, прилепленные специальными наклейками. Устав ловить взгляды прохожих, Хельга остановила свой сегодняшний выбор на легком свитере, о чем уже неоднократно пожалела. Сентябрь выдался по-летнему солнечным и теплым.

Завтра первый ее рабочий день после почти двухнедельного отсутствия.

– Не особо, – призналась она и швырнула скатерть в корзину для стирки.

– Правда?

– Да. – Хельга кивнула. – Я не волнуюсь. Просто… я не хочу, чтобы меня жалели, понимаешь?

– Лучше, чем ты думаешь, – ответил Лукаш.