— Вы так рано встали, что успели испечь это чудо? — искренне удивилась Норин.

— Я обещала испечь три пирога для старушек, живущих в церковном приюте, и приступила к работе пораньше. У меня осталось тесто для четвертого пирожка, и я испекла его с вишнями. Я знаю, как любит твой папа пирожки с такой начинкой.

— Папа должен заехать ко мне на чашечку кофе перед работой. Может, и вы заглянете, дорогая Эмили?

— Спасибо за приглашение, но у меня пироги в духовке!

— Вы нас балуете! — покачала головой Норин, принимая угощение.

— Мне это нравится, — улыбнулась соседка, сразу помолодев. — Кого же еще мне баловать, как не главного защитника нашего городка от пожаров. Он так много сил отдает своей службе! Ну, я пойду. До свидания, деточка! Привет Чарли.

Норин проводила Эмили задумчивым взглядом: и с чего это она так заботится о ее отце? Не пора ли серьезно поговорить об этом и с самим Чарли-сладкоежкой? Норин внесла пирог в дом, поставила его на стол и задумалась.

Ей вспомнилось, как Винни говорил, что они с отцом чересчур опекают друг друга и не впускают в свой маленький мирок других людей. А ведь он прав! Об этом же ей толковала и Синди.

Из Эмили и Чарли вышла бы отличная пара! Они люди схожей судьбы и одного поколения, а по своей натуре Эмили во многом похожа на покойную мать Норин. Так почему бы ей не стать отцу утешением на склоне лет?

Подавая Чарли кофе, Норин заметила:

— Пикник в этом году получился очень удачным.

— Ты осталась довольна, доченька? — с удовлетворением откинулся на спинку кресла отец. — А какие у тебя планы на лето? Как думаешь отдохнуть?

— Вряд ли у меня будет для этого время, — с сомнением произнесла Норин. — Я буду отвозить Билли в подготовительную группу, а сама заниматься покраской дома.

— Через пару деньков у меня выходной, — оживился отец. — Я тебе с удовольствием помогу. А ты пока отдохни.

— Спасибо, папа. Думаю, что я и одна справлюсь, — наливая себе в чашку кофе, ответила Норин. — Мне не терпится приступить к работе.

Она сделала глоток и вместе с горячим ароматным напитком проглотила слова о том, что надеется отбить изнурительным трудом нестерпимое желание снова поцеловаться с Винни.

Всю ночь она проворочалась с боку на бок, сгорая от желания увидеть его, вновь и вновь вспоминая все, что произошло на пикнике. К рассвету она забылась сном, едва ли не впав в безумие.

— Папа! А тебе не приходила в голову мысль найти себе симпатичную подружку?

— О чем ты говоришь, дочка! — с тревогой, словно на душевнобольную, посмотрел на нее отец. — Кому такой старый пень нужен?

— А по-моему, многим женщинам ты нравишься, — возразила Норин.

— Разве что слепым старухам, — засопел Чарли. — Услышь эти слова твоя покойная мать, она перевернулась бы в гробу!

— Мама обрадовалась бы, если б у тебя появилась спутница жизни. — Норин погладила отца по руке. — Мама давно ушла в лучший мир, а Джесси развлекается с другой. Не пора ли нам с тобой почувствовать себя живыми?

Чарли отдернул руку и поморщился.

— Что это сегодня на тебя нашло, Норин? Мне моя жизнь нравится. Не говори чепухи!

— Это не чепуха, отец! Разве наш образ жизни можно назвать нормальным?

— Лично мне никого, кроме вас с Билли, не нужно! Это он причина таких вздорных мыслей, дочка? — прищурился Чарли.

— Кто? — с невинным видом спросила Норин.

— Пасторелли! — с отвращением выпалил отец. — И надо было этому пройдохе свалиться на наши головы! Как же ловко он сумел запудрить тебе мозги! Учти, дочка, он разобьет тебе сердце. Держись от него подальше!

Чарли одним глотком допил кофе и встал из-за стола.

Норин тоже вскочила и обняла его.

— Не беспокойся о моем сердце, папа. Оно в полном порядке, и я не собираюсь никого впускать в него.

— Ну, мне пора на работу. — Чарли похлопал дочь по спине. — Увидимся вечером?

— Я приготовлю отбивные.

— У меня уже слюнки текут. Тогда до шести!

После ухода Чарли Норин отвезла сына на занятия и вернулась домой. Мыслями ее вновь овладел Винни, а сердцем — огонь, вспыхнувший от его поцелуя.

Ей следовало бы знать, что он мастер поцелуев, он же наверняка много тренировался с другими женщинами. Но зато каков результат! Его губы откровенно соблазняли, суля изысканное блаженство и сладостное забытье.

После того как потерпел крушение ее брак, Норин забыла, что такое физическое наслаждение в объятиях мужчины. О том, что она нормальная здоровая женщина, она вспомнила лишь после поцелуя Винни. А ведь раньше она совсем не была сухарем. Но с уходом Джесси ей стало казаться, что это уже не для нее.

Женское начало в ней словно бы оцепенело, застыло в глубоком сне, и Норин порой казалось, что Джесси унес его с собой. А теперь, когда она осознала, что заблуждалась, возникает новый вопрос: что делать с проснувшимся чувством?

Да, Винни ей определенно импонирует. Но чисто физическая, лишенная духовности близость ее не прельщает. А Винни совершенно ясно дал понять, что готов лишь развлекаться, не обременяя себя никакими обязательствами.

Этого Норин мало.

Но почему иногда в его глазах сквозит печаль? Какое горе скрывается под маской весельчака и дамского угодника?

Норин отключила кондиционер, распахнула окна (в такой жаркий день не обойтись без сквозняка, особенно при малярных работах!), переоделась в старые шорты и майку и откупорила банку с краской.

Мебель она заранее накрыла старыми простынями. Она ничего не стала менять в доме со времени исчезновения бывшего мужа, хотя понимала, что новая обстановка поможет ей забыть обиду. Однако хроническая нехватка денег и сил мешала осуществлению этого плана.

Внезапно Норин осознала, что теперь спешить с ремонтом ей незачем. Воспоминания о коварстве Джесси стали неотъемлемой частью ее жизни, как веснушки на плечах или цвет собственных волос, а потому и не раздражали.

Винни заставил ее задуматься о будущем, и она уже сомневалась, что готова прожить всю жизнь затворницей. Однако заурядный представитель противоположного пола ее совершенно не устраивал.

Винни! Она вспомнила, как он участвовал в детских состязаниях, как поглаживал ее лицо и волосы. Да, сколько в нем жизнелюбия и заразительной энергии! Жаль, что они не пара...

Норин с грустью вздохнула и, наполнив краской специальный резервуар кисти, поставила стремянку в угол спальни. В первую очередь надо было покрасить потолок, а уже после этого браться за стены.

Она остановила свой выбор на желтом цвете веселенького светлого оттенка. Ей казалось, что он придаст комнате света и уюта, поскольку удачно сочетается с занавесками и покрывалом. Работала Норин самозабвенно, и по мере того, как потолок из грязно-белого преображался в солнечно-желтый, настроение у нее поднималось.