– И фюрер ничего не сказал на этом совещании о России?

– Ни единого слова!

– Надо полагать, уничтожение большевиков он отодвинул к более позднему сроку…

– Пока это мнение оставьте при себе. Вы же в составе миротворческой делегации!

– Что я должен сделать для абвера?

– Никаких заданий! Вы сотрудник «Цейтшрифт фюр геополитик», а в делегации советник по культуре. Вот и исполняйте свои обязанности.

Очень хотелось Пикенброку, чтобы Юстин или Линда привезли маленький контейнерок, спрятанный в «почтовом ящике» у одной из дач в Томилино по Казанской железной дороге. Уже прошло более месяца, как сверток заложил один ценнейший агент. Специального человека с таким разовым заданием посылать накладно, хотя и риска никакого. Приехал кто-то из них, взял и уехал. Ну а вдруг энкавэдэшники схватят за руку?… Когда Пики представил себе такую картину, то на его крутом лбу выступила холодная испарина и длинный хвостик волос, прикрывавший лысину от уха к уху, прилип к макушке. Гитлеру так хочется заключить пакт, что в случае неудачи миссии Риббентропа, он готов сам мчаться в Москву. А если провалится человек абвера, сопровождавший рейхсминистра, тогда ублюдки из гестапо вздернут на крюк не только его, Пикенброка, но и Канариса не пощадят. Нет, лучше потратиться на связного, чем искушать судьбу. Поэтому Пики и нажал на слова «никаких заданий». Дату отъезда Риббентроп назвать не мог. Это зависело от Сталина. Но он непременно вызовет Юстина и Линду на беседу.

– Готовьтесь к встрече с рейхсминистром, – сказал он, собираясь домой.

На инструктаж в Министерство иностранных дел на Вильгельмштрассе вызвали одного Юстина. О Линде речи не было. В назначенное время он вошел в кабинет помощника рейхсминистра и увидел Франца Хафе – приятеля по университету, которого звали «Колокольчик». Франк выделялся смазливой наружностью, чистым, как у подростка, голоском.

– Нехорошо забывать старых друзей, – с наигранной обидой произнес Хафе, выбегая навстречу. – Встречаемся только когда позовут.

– Простите, Франк. Дел по горло. Да и время горячее, не до вечеринок.

– Читаю ваш журнал. За вас радуюсь.

– Спасибо.

Хафе подал анкету, которую следовало заполнить здесь же в кабинете.

– Франк, со мной должна ехать Линда Штаймахер…

– Она вам кто? У нас, помнится, преподавала русскую историю…

– Невеста.

– С делегацией возникли осложнения. Фюрер настолько нетерпелив, что приказал рейхсминистру ехать не поездом, а лететь самолетом. Боюсь, для всех не хватит места.

– Франк! Постарайтесь… После возвращения у нас свадьба… Окажите честь.

В душе Хафе порадовался тому, что гордец и красавчик Валетти так униженно просит. «За него ходатайствует абвер. Значит, он там. Не надо упускать его из вида», – подумал Хафе, вслух же проговорил:

– Ладно, Юстин. Выложусь, но помогу.

Анкету он куда-то унес, вернулся минут через десять, сел за стол:

– В такой командировке вы впервые, позволю себе дать несколько советов.

– Разумеется, я не буду чавкать и сморкаться в салфетку.

– Бросьте шутить! – оскорбился Хафе и понизил голос: – Я хотел сказать о рейхсминистре.

– Извините, Франк, – поняв, что допустил ошибку, произнес Юстин.

– Рейхсминистр не любит, чтобы его поучали. Если вам что-то нужно подсказать, сначала просто намекните. Не поймет, тогда добавьте несколько слов. Когда до него дойдет, сделайте вид, что мысль исходит от него и исполняйте. Вам ясна тактика?

– Вполне.

– Рейхсминистра раздражают люди, которые вертятся перед глазами. Старайтесь быть в тени. Понадобитесь – позовут. Контролируйте действия рейхсминистра. Его может заносить. Очень осторожно исправляйте положение. Повторяю, очень тихо и тактично. Если русские поведут его в музеи, картинные галереи, театры, то заранее составьте кроткую справку об объекте, порекомендуйте, на что обратить внимание, какие произнести слова, чтобы показать широту взглядов и образованность рейхсминистра. Не скупитесь на подарки. Подчеркивайте, что теперешняя Германия щедра и богата. Захватите несколько бриллиантовых серег, колье и колец для подношения русским «звездам» и женам важных лиц, если они окажутся на приемах. Драгоценности получите перед отъездом.

Хафе еще более понизил голос, заговорил почти шепотом:

– Учтите и слабость рейхсминистра. Он бывает невоздержан в выпивке. Конечно, за ним будут следить его люди, но и вы, если уж случится такое рядом, постарайтесь обезопасить рейхсминистра от неприятностей. Сталин любит спаивать своих гостей.

На столе зажглась зеленая лампочка. Хафе вскочил:

– Рейхсминистр ждет вас. Идемте!

Коридором, устланным мягкой дорожкой, они прошли в приемную, где сидело несколько миловидных секретарш. Одна из них глазами показала на дверь. Громадный кабинет походил на конференц-зал. Паркетный пол. Вдоль стен – стулья с высокими спинками. Вдали за столом сидел прилизанный человек с удлиненным прямым лбом, свежим лицом, как после бритья и массажа. Прищурившись, Риббентроп осмотрел Юстина с головы до ног, проговорил довольно высоким баритоном:

– Я давно уважаю господина Хаусхофера. Ваш журнал выражает истинно немецкий дух и германские устремления.

Вдруг умолк, потеряв нить разговора.

– С господином Валетти мы учились в университете, – сказал Хафе, чтобы прервать затянувшееся молчание.

– Вот как! – вскинул брови Риббентроп. – Прекрасно, когда есть такие друзья.

Он полистал анкету, которую, видимо, читал перед этим, но успел забыть:

– Вы – член партии?

– С тридцать седьмого.

– Да-да, молодые борцы, неистовая смена… Надеюсь на вас.

Юстин собрался с духом:

– Господин рейхсминистр, мне легче будет выполнять свою миссию, если вы позволите включить в делегацию Линду Штаймахер, известную специалистку по России.

– Штаймахер? Слышал о такой. Кажется, она числилась в списке? – Риббентроп посмотрел на Хафе.

– Список пришлось сокращать, когда стало известно, что полетит самолет, – ответил тот.

– Все-таки постарайтесь удовлетворить просьбу господина Валетти.

– Слушаюсь, – Хафе поклонился, локтем тронул Юстина.

Они вышли в коридор. Франк высказал неудовольствие:

– О Линде могли бы не говорить.

– Извините, сорвалось.

– Вы подозрительно много извиняетесь. Если бы я не знал вас, то мог бы усомниться в искренности. Итак, берите минимум вещей и ждите звонка. Хайль!

Четырехмоторный «Кондор» должен был взлетать с аэродрома Темпельхоф. С вечера к нему стали собираться провожающие – журналисты, кинооператоры хроники, работники министерств, иностранные послы… На высоко задранном носу сидел механик с лампой-переноской – крошка в сравнении с громадой самолета – и копался в лючке. Летчики, радист и штурман стояли в стороне, переговаривались между собой. На рукавах их комбинезонов виднелся знак – бубновый туз, означавший, что они принадлежат к лучшему в люфтваффе Восьмому авиакорпусу Рихтгофена, выполнявшему все правительственные перевозки.