Неимоверным усилием вырвав смятую пассажирскую дверцу, Стас и его добровольный помощник кое-как смогли вытащить из-под перекореженной крыши авто зажатых в салоне двоих мужчин, примерно тридцати и пятидесяти с лишним лет. Форсируя сугробы, они оттащили беглецов подальше от смятого в лепешку «Форда». Те охали и стонали, явно не в силах подняться на ноги — похоже, в момент падения им досталось очень даже крепко.

Крячко понимал, что эти двое неспроста кинулись наутек, лишь услышав про уголовный розыск. Судя по репутации и папы, и сына Каракуцевых, скорее всего, набедокурили они — и к гадалке не ходи. Но что именно они сотворили, как бы это выяснить? Проще всего было взять их «на пушку», с ходу потребовав признаний в содеянном. Вот только Геннадий не подвел бы… От простоты душевной возьмет и ляпнет что-нибудь невпопад. А эти два пройдохи сразу «просекут», что их разводят на мякину. И тогда — все! Уйдут в «несознанку», и хрен чего докажешь…

Уловив момент, Крячко сделал многозначительное лицо и выразительно подмигнул таксисту, мол, внимание, смотри, не «проколись»! Но у того «соображалка» работала отменно. Геннадий сразу же догадался, что опер имеет в виду, и движением опущенных век ответил, что все будет в полном порядке. Они подняли беглецов на ноги и повели к машине. В этот момент сзади них раздалось громкое фырканье, и ночной мрак озарило вырвавшееся из моторного отсека авто буйное оранжевое пламя.

Каракуцев-младший, оглянувшись назад, горестно охнул и запричитал:

— Машина! Моя машина! Е-мое! Все, пропала… Это вы виноваты! Вы!..

— Мы? — язвительно рассмеялся Станислав. — Не надо заниматься темными делишками, чтобы потом не пришлось удирать от уголовного розыска. А от нас — не убежишь! Официально уведомляю: чистосердечное признание смягчает меру наказания. Уговаривать не буду. Хотите отмотать себе срок на всю катушку — да на здоровье! Есть желание сократить и смягчить со строгого на общий — тоже реально. Так что выбираем?

— Явку с повинной и чистосердечное… — угрюмо откликнулся Каракуцев-старший. — Только, гражданин начальник, прошу учесть: она сама во всем виновата!

— Разберемся! — откликнулся Крячко.

В этот момент пламя охватило весь «Форд», и менее чем через минуту с громким грохотом он обратился в лохматый огненный шар. В разные стороны полетели мелкие жестянки и пластмассовые детали. Жаркая взрывная волна, пахнущая горелой резиной, достигла «Фольксвагена», стоящего почти в полусотне метров от пожарища.

Усадив задержанных на заднее сиденье, Станислав сел впереди и, обернувшись к ним, внушительно указал пальцем на свою левую подмышку:

— Сидеть смирненько! Без глупостей, хлопцы, без глупостей!

Геннадий аккуратно развернулся и уже без всякого лихачества направился к Семафоровке. В течение всего пути в салоне царило полное молчание. Подъехав к коттеджу, все так же молча, все четверо направились к калитке. Сильно прихрамывая на ходу, Григорий Каракуцев, покосившись в сторону Геннадия, угрюмо проворчал:

— Ты тоже, гляжу, приложил руку, чтобы нас загребли?

— Я оказал посильное содействие угрозыску в раскрытии особо опасного преступления, — с достоинством парировал таксист.

— Ну-ну… — сдавленно обронил тот.

Пройдя через двор, оформленный в японском стиле, они вошли в небедно обставленный дом. В просторном холле первого этажа отец и сын сели за стол в центре помещения и, вооружившись авторучками, торопливо что-то начали писать на листах принтерной бумаги. В этот момент на лестнице, ведущей на второй этаж, послышались чьи-то шаги. Пожилая женщина в дорогом халате, спустившись до середины лестницы, некоторое время молча наблюдала за происходящим, после чего, проворчав: «Говорила вам, идиотам: допрыгаетесь!» — снова ушла наверх.

Минут через пятнадцать Каракуцев-младший размашисто поставил роспись и протянул свое «сочинение» Станиславу. Ревниво отследивший этот жест, Каракуцев-старший недовольно поинтересовался:

— И чего ты там накатал? Небось всех собак на меня перевешал?

— Что надо, то и написал! — не без ехидства огрызнулся его «любящий» сын.

— Ах, во-он оно что… — зловеще процедил его не менее «любящий» отец. — Ну, тогда не обессудь… Ла-а-адно! — И снова продолжил свое сочинение.

Зло насупившись и волком глянув на своего отца, Григорий объявил:

— Гражданин начальник! Я хочу еще кое-что добавить к уже сказанному.

— Без проблем! — изобразил широкий жест рукой Крячко. — Можно изложить на другом листе.

Тот, кивнув, тут же снова что-то начал писать, исподтишка бросая на своего папашу косые взгляды, а Станислав приступил к прочтению показаний Каракуцева-младшего. Кривоватым почерком в признании было написано:

«В палицию от Каракуцева Г. А. Чистосирдечное признание.

Я, Каракуцев Григорий, показываю следущее. Седня вечиром мы с моим отцом Каракуцевым Антоном ходили к житильнице Семафоровки Ляточкиной Анастасии, пинсионерке. Два года назад я как риелтор кампании «Твердая гарантия» заключил с ней договор на то, што в случае ее смерти я продаю ее квартиру, беру свой процент, а деньги кладу на щет детского дома «Солнышко», потому што у нее нет наследников. Седня днем я услыхал от знакомой, што Ляточкиной хто-то че-то наплел, и она хочет наш договор разторгнуть…»

Как далее явствовало из показаний Григория, тот решил навестить пенсионерку и переубедить ее, доказав свою честность и бескорыстие. В качестве морального подкрепления с ним решил пойти и его отец, который с ней был хорошо знаком. Уже стемнело, когда они пришли к пожилой женщине на восьмом десятке и стали выяснять причины ее решения расторгнуть договор с риелторами. Ляточкина им сообщила, что сегодня встретилась со своей старой знакомой, которая много чего слышала о «Твердой гарантии», причем в основном нелицеприятное. Поэтому официально объявила, что договор считает недействительным, а завтра же обязательно вызовет нотариуса, как ей посоветовала знакомая, с которым и оформит завещание в пользу детдома, минуя в этом любое участие риелторов.

Фразу Григория: «Мы стали ее убизждать, што она ниправа и так дела не делаютца…» — Крячко понял по-своему: папа с сыном начали жестко напирать на пожилую женщину, чтобы не потерять свой куш. Но та стала их бранить, бить и выгонять и (если судить по показаниям Каракуцева-младшего), отбиваясь, Антон Каракуцев оттолкнул ее от себя. Упав, женщина разбила голову об угол табуретки, вследствие чего тут же умерла. Дойдя до этого места, Крячко поинтересовался, вызывали ли Каракуцевы потерпевшей «Скорую». Оба с хмурым видом отрицательно мотнули головой. Уточнив адрес Анастасии Ляточкиной, Стас позвонил в местную «Скорую» и попросил бригаду срочно туда подъехать.

Получив показания, написанные Антоном Каракуцевым, Станислав прочел почти то же самое, но только здесь уже Григорий ударил женщину кулаком, что и стало причиной падения и смерти. Помимо этого, папаша расписал еще три подобные аферы своего сыночка плюс историю смерти его родственницы Веры Кононенко, которую Григорий напоил ликером с подмешанным в него метиловым спиртом.