Неинтересно покупать новые вещи, а вот выбрасывать или отдавать старые – интересно. В такие минуты ей кажется, что она наводит порядок не только в доме, но и в душе. Как-то незаметно она потеряла интерес к еде и довольствуется очень примитивными блюдами, особенно после того, как осталась одна. Вино или что-то покрепче вообще пить не может. Это понятно – стоит только немного опьянеть, и в ее голове уже пульсирует одна-единственная мысль: мчаться на другой конец города и стучать в дверь, за которой живет самый дорогой человек во вселенной. А может, и не живет уже… Без него она теряет себя, а зацепиться не за что…

Неинтересно смотреть фильмы, а вот читать интересно. Про любовь…

Галка открыла глаза. Работать по-прежнему не хотелось. Такие дни случаются пару раз в месяц. С вечера их ничто не предвещает, зато с утра в голове подозрительно пусто. Такое впечатление, что мозги объявляют забастовку, и ни чай, ни кофе не помогают, хоть тресни. Такое впечатление, что ты овощ, а работать надо, но не получается. Неинтересность приходится спрятать подальше, но она не прячется. Остается читать.

Галка побродила по дому и снова вернулась к компу. Увы, ни недавно скачанный детектив, ни роман любимого автора ее мозги не запустил. Бывало, часам к двум они таки начинали «варить», но уже начало четвертого, а ей не удалось отредактировать ни строчки. Она пыталась проверить сделанное вчера, но с таким же успехом могла читать что-нибудь на китайском языке. Хм, что же она скажет Жорику?

Плюнув на бесполезные попытки, Галка пробурчала «не мой день» и посмотрела в зеркало. Оттуда на нее уставилась бледная женщина с красными от усталости глазами. Надо прогуляться, решила она и направилась к платяному шкафу. По дороге приметила пыль: «Ну и черт с ней!»

Сегодня надо проветриться. Попозже, а то солнце уже припекает.

Она позвонила Ленке, пожаловалась на пустоту в голове и пригласила в парк.

– Отлично, – воскликнула подруга, – сегодня я работаю до шести.

– Тогда приезжай к семи прямо к входу в парк, я там буду маячить.

– Приеду с радостью, а то уже одуреваю от работы, а дома у меня что-то непонятное.

– Что?

– Да с мамой странности какие-то. Кажется, у нее склероз начинается. То забудет про кастрюлю на плите, пока та не сгорит, то вдруг сама с собой начинает разговаривать.

– Я тоже сама с собой разговариваю, – Галя попыталась приободрить подругу, – а уж сколько кастрюль сожгла, так и не счесть.

– Ты меня не успокаивай, – сказала Ленка, – тут совсем другое.

– Ты так думаешь? – встревожилась Галя, вспомнив, что бабушка Лены страдала провалами в памяти лет с шестидесяти, а потом всех перестала узнавать.

– Да, другое… Вчера она спросила, куда пошла бабушка и почему ее так долго нет?

– А ты что?

– Ну я говорю, бабушка умерла, а она так разозлилась! Что ты такое говоришь? Мы же вместе завтракали…

– Хм… История повторяется?

– Наверное, – Ленка тяжело вздохнула, – не дай бог и мне вот так…

– Перестань, с тобой все будет окей!

– Ты так думаешь?

– Я уверена! Ты же математик!

– Ага! Математики как раз чаще других теряют разум и разумность, – в голосе подруги звучал сарказм. – И потом, я не математик, а швея.

– А ты не боишься оставить маму одну на весь вечер?

– Слушай, если бояться, то не надо на работу ходить. Боюсь, конечно, но я позвоню ее подружке, пусть с нею побудет, вместе кино посмотрят или на лавочке посидят.

– И то верно, – согласилась Галя, когда раздался звук входящего вызова, – подожди, мне звонят. – Она взглянула на крошечный экран телефона.

– Номер незнакомый, – сказала она и снова прижала телефон к уху. – Слушай, запиши маму к невропатологу.

– Уже записала на понедельник. Ладно, потом поболтаем. Зайдем в кафе, ударим по мороженому?

– Зайдем, до встречи, – засмеялась Галка и переключилась на входящий – Алло!

Молчание.

– Алло! Я вас не слышу!

– Галина… Сергеевна? – тихий женский голос.

– Да! Говорите громче!

– Галина Сергеевна, вы извините меня…

– Алло! Вас почти не слышно!

– Галина Сергеевна… – голос стал громче совсем чуточку, – это Катя…

– Катя? Здравствуйте, я рада вас слышать.

– Я тоже… – смущенно рассмеялась женщина.

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, хорошо. Простите, я без разрешения взяла ваш номер в телефоне Андрюши…

– Хорошо, что взяли, – оживилась Галка, – как вы себя чувствуете?

– Спасибо, хорошо. Галина Сергеевна, спасибо вам огромное за помощь, мы отдадим деньги одиннадцатого числа. И у меня, и у Андрюши будет зарплата.

– Да не волнуйтесь вы… Как ваши детки? Как Настя и Тимоша?

– Спасибо, хорошо, – смущения в голосе все меньше и меньше, – а как ваши дела?

– Не очень.

– А что случилось? – испуганно спрашивает Катя.

– Да голова не работает… Такие дни бывают. Что-то вроде разгрузки.

Молчание.

– Катя, вы здесь?

– Да, я здесь…

– Катя, а почему бы вам с Андреем и детьми не прийти ко мне в гости?

– В гости? Ой, я не знаю…

– Почему не знаете? Берете моего брата, малышню и ко мне. Я кулинар плохой, но солянку делаю отменную. А что любят ваши детки?

Снова молчание.

– Катя, вы меня слышите?

– Да, слышу.

– Так что они любят?

– Они любят курицу.

– И гоголь-моголь, – Галка рассмеялась. – Отлично! Тогда я поджарю курицу, у меня это тоже неплохо получается. Ой, а им можно жареную курицу?

– Можно, только без специй.

– Договорились. Я работаю дома, так что сами выбирайте время.

– Давайте в субботу днем, часа в четыре.

– Давайте.

– До свиданья…

Ленка уже маячила возле ионической колонны на входе в парк. Галя перебежала дорогу и бросилась к подружке:

– Привет, – она обняла Лену и чмокнула в щеку, – давно стоишь?

– Нет, только приехала. Пошли сразу в кафешку? А то я сегодня едва не растаяла от духоты.

Они обошли шумную компанию подростков и свернули на боковую аллею, там людей меньше, да и асфальт не такой раскаленный.

– А твой хозяин что, до сих пор кондиционер не установил? – спросила Галя.

– Да он и не собирается. Он жлоб редкостный, за копейку удавится.