так, и «Кожный покров». Что там ещё было? … Вот, «газообмен в лёгких», «способность выживания дисперсиан в условиях «Земли».

Эта тема вспыхнула, но не открылась. Над ней повис восклицательный знак, что означало ограниченный доступ для первокурсников.

Ниа рассматривала стену, пытаясь вспомнить, какие ещё слова из паутины понятий она видела у Юрика открытыми. Но, может быть, эти знания вовсе не имели никакого отношения к его исчезновению. Вполне возможно, что его аннигилировали за появление на церемонии Поступления в свой Опасный День. И Гё, по какой-то нелепой случайности, оказавшийся потом взаперти в его комнате, скорее всего, и навёл спектрумов на Юрика. Вдруг она сейчас идёт по ложному пути. И вместо учёбы тратит время на ненужное расследование.

А почему бы не спросить у преподавателей? Ведь она, Ниа, ничего не нарушила. Ей просто нужно знать, что произошло с её соседом, её однокурсником, её другом.

Она так обрадовалась этому неожиданно простому решению, что тут же выбежала из своей лабораторной комнаты и стала заглядывать во все аудитории крыла «Ы» подряд. Наконец-то она увидела за одной из дверей Флавуса.

– Здравствуй, детка! – замурлыкал он, едва Ниа перешагнула через порог. Он программировал стену, видимо, готовясь к следующей лекции. – Ты не в лабораторной комнате, значит, у тебя ко мне есть какие-то вопросики, так? – спросил он, даже не повернувшись к Ниа лицом.

– Да, вы правы. У меня был друг, точнее однокурсник, а точнее – сосед. – Юрик…

– Ох, горюшко то какое. А я-то уж как переживал. Но ничего не поделаешь. Врать не буду, его аннигилировали, девочка моя.

– За что? – вспыхнула Ниа.

– Ты же, милая, и сама прекрасно знаешь за что. Я понимаю, что вы были друзьями, но он нарушил всё, что только можно было нарушить. Явился на церемонию в свой Опасный День. Это – раз. Принёс в колледж Гё! Это – два. Использовал маскировку – это три. Этим занимались спектрумы, не я, но у меня тоже были к нему претензии. Ах, как жаль, такой толковый парень!

– А какие у вас к нему были претензии?

– Украл предметы из Парка. Это – раз. И вынес воздух – это два.

– Какой ещё воздух? Кислый род, что ли? Это как? – не поняла Ниа.

– Как-как! Наверное, во рту. Набрал полный рот воздуха и вышел.

– А зачем ему воздух? – не поняла Ниа.

– Не знаю, девочка моя, не мне с этим разбираться. Но что-то с этим Юриком было не так. Мой тебе совет, милая, забудь о нём и продолжай хорошо учиться. Присмотрись к другим ребятам на курсе, подружись с новым соседом. Договорились?

– Да! – кивнула Ниа и покорно вышла из аудитории. Её последняя надежда угасла.

Вечером она с нетерпением ожидала Ди. Вскоре она заметила её красную капсулу на фоне фиолетового неба, которая становилась всё больше, и, наконец, припарковалась между её и Юрика…то есть, соседской, зелёной капсулой.

Едва Ди зашла в дом, оба Гё тут же прилетели к ней знакомиться.

– Какие же они милые! – щебетала Ди. – Спасибо, что разрешила мне подержать одного из них! – А как долго Юрик будет на герметичном задании? Как долго я могу держать Гё у себя?

– Всегда, – еле слышно прошептала Ниа.

– Подруга, что случилось? – Ди подбежала к Ниа и взяла её за руку. – Ну-ка рассказывай мне всё всё всё и немедленно.

Ниа со вздохом поведала ей о Юрике, его нарушениях и своём разговоре с Флавусом. – И теперь я так по нему скучаю, ты не представляешь. Вот, это единственное, что от него осталось на память.

Она протянула Ди металлическую шкатулку.

– Он был мастером изобретений. А мне подарил очень странный барометр. Который подтверждает сегодняшний Опасный День. Не пойму, зачем изобретать такую бесполезную вещицу. Наверное, как всегда, он просто посмеялся надо мной. Ведь я такая наивная.

Ди подняла крышку шкатулки. Внутри светилась фиолетовым надпись:

сегодНя фИолетовый опАсный день

– Согласна, это странно.

– У него был настоящий барометр, который предсказывал дни на неделю вперёд, и никогда не ошибался. Понимаешь, Ди? Ну, да ладно. Всё равно забавная вещица, правда?

– Странно, что вся надпись светится фиолетовым, а три буквы моргают. Смотри «н», «и» и «а».

– Наверное, он мне отдал свой поломанный неудавшийся барометр, – решила Ниа. – Лишь бы я от него тогда отвязалась. Ну, вот и отвязалась! – обиженно добавила она и тряхнула головой, будто переключая своё состояние.

– Тебе не кажется это странным, ведь из этих букв получается твоё имя. Смотри.

– Банальное совпадение, Ди. Послушай, – она резко и намеренно сменила тему разговора, – по ночам Гё будет рассказывать тебе сказки. Будем потом их обсуждать в колледже, ладно? И ещё – пообещай, что будешь приходить в гости. Мой Дружочек будет скучать по своему товарищу. Он его уже однажды потерял. По вине Юрика. – добавила она и поняла, что сейчас намеренно пытается рассердиться на него, чтобы боль от утраты была не настолько ранящей.

Девочки с умилением наблюдали за Гё, которые переплетясь хвостиками, курлыкали под потолком.

– У тебя уютно, – сказала Ди, осматривая внимательно комнату. Ниа кивнула. Так было принято говорить, когда приходишь впервые в гости. Все дома дисперсиан были почти одинаковыми. Стол, стул и место на полу для сна. Только у Юрика дом отличался от остальных. Ниа вздохнула, проводила Ди с Гё до капсулы и, наконец-то, крепко заснула.

****Сказка Гё****

Планета Фулли находится совсем недалеко от нас, хвостиком подать, и ты уже там. Все хотят попасть туда из-за одной её волшебной особенности. Она любит всех своих временных жителей, окутывает теплом и заботой. Если ты одинок, у тебя нет друзей и тебе плохо, то всегда можно прилететь на Фулли и получить всего этого сполна.

Чего не хватает, сочувствия? Планета Фулли проявит и его. Пожалеет. Поддержит. Но, к сожалению, на ней нельзя оставаться навсегда. Это лишь временное пристанище. Лекарство.

Проходит примерно месяц, и после того, как ты восполнил свои силы, залечил свою душу, и раны затянулись, тебе надо продолжать свой путь. Как только ты покинул планету, обратной дороги на неё не найти.

Но далеко не все способны оставаться счастливыми после возвращения домой. И не все испытывают благодарность за то, что вселенная дала им возможность быть любимыми. Многие становятся ещё более несчастными, чем были до этого. Они испытывают муки расставания и живут воспоминаниями о Фулли всю свою оставшуюся никчёмную жизнь. Другие ищут пути, чтобы вернуться назад. Их больше ничего не радует, и они перестают замечать истинное счастье.