Молли чувствовала, что шутливый тон Джо скрывает его неуверенность в успехе затеваемого, но Клэр, зная его не так хорошо, не уловила таких нюансов.

– Обними жену. Она просто творит чудеса. Она выяснила, что твою мамочку звали Аманда, что она была потрясающе красивая и, скорее всего, жила где-то в Суссексе. – Клэр, которую грубая и циничная работа в газете лишила остатков сантиментов, неслась вперед, как грузовик, сошедший с тормозов. – И больше того – она напишет об этом для наших счастливых читателей!

Джо переменился в лице.

– Молли, ради бога, как ты могла? – Смешинка исчезла из его глаз. – Хоть что-то ты могла бы держать при себе? – Он выскочил из комнаты, не дав Молли объясниться.

– Господи, Молли, прости! Как глупо с моей стороны! – опомнилась Клэр.

– Это уж точно, – согласилась та, злясь и на себя за то, что рассказала все Клэр прежде, чем мужу, и на Клэр за болтовню про дурацкую газетную затею – даже не посоветовавшись с ней! – А с моей стороны еще глупее. Благоразумие явно не входит в число моих достоинств.

Клэр уловила обиду подруги.

– Я лучше пойду, – поднялась она.

– Послушай, – смягчилась Молли, – это я виновата. Мне не следовало говорить тебе, пока не рассказала Джо. Он, кажется, все еще очень переживает из-за всей этой затеи. Надо было тебя предупредить, он очень ранимый. Странно, но такое чувство, что чем ближе мы к результату, тем больше он охладевает.

– Да, а мне не следовало распускать язык. Знаешь что, мне вправду сегодня стоит поработать. Нужно состряпать кучу интервью. – Она обняла Молли на прощание. – Ты-то почему так зациклилась на его матери, если он сам не знает, хочет он ее найти или нет?

– Потому что, – Молли одновременно отвечала и на собственные невысказанные вопросы, – в глубине души он действительно этого хочет. Джо всегда места себе не находил, пытаясь понять, откуда он взялся. Он не любит в этом признаваться. Считает, что это значит искать себе оправдания, но я чувствую, что, если мы найдем его мать, все изменится.

– Звучит, как в сказке, где герой должен найти способ снять заклятие.

– Что-то в этом духе. Опасность состоит в том, что, как бывает в сказках, все может пойти наперекосяк, и тогда кто-то из персонажей будет отравлен или превращен в летящего лебедя.

– Надеюсь, ты правильно понимаешь Джо. Уверена, что понимаешь. Ты почти всегда находишь лучший выход. Ты человек деятельный. Ни за какие деньги не станешь сидеть сложа руки и дожидаться, пока все само собой произойдет. Поэтому ты такая и есть, Молли.

Молли помахала ей рукой, слушая, как стучат по ступеням их обшарпанного подъезда каблучки ее дорогих туфель. Что она имела в виду? Что ей вообще не надо влезать в это дело? А может, она права?

Глухой звук, донесшийся из квартиры, заставил ее насторожиться. Она оставила Эдди на его любимой овчине. Слава богу, он никуда не делся, только умудрился опрокинуть ее рюкзак, и бумажный сверток с купленным для Патриции колокольчиком выкатился на пол. Эдди с наслаждением его грыз. Она разжала его липкие ручонки и развернула сверток. Машинально, как всегда делала ее мать, расправила бумагу.

Она уже была готова выбросить ее в ведро, когда заметила на листке название магазина. Над входом никакой вывески не было. Оказывается, заведение называлось «Антикварная лавка Льюиса». Что бы из этого ни вышло, но теперь Молли твердо знала, что уже не остановится.

Боб Крамер с интересом наблюдал за своей клиенткой. Нечасто ему доводилось видеть Стеллу в таком подавленном состоянии. Вопреки его опасениям она не ворвалась в офис, оглашая окрестности беспорядочной стрельбой с обеих рук и требуя доклада, что еще он предпринял, чтобы добыть ей вожделенную роль в «Ночи желания». Она едва упомянула эту тему, просто осела на диван с поверженным видом и погрузилась в раздел критики свежего номера журнала «Сцена». Боб украдкой поглядывал на нее.

На ней было черное облегающее платье, в котором она снималась в ролике про автомобиль, принесшем ей такую известность. Платье было исключительно простое, с квадратным вырезом, открывавшим лишь намек на ее знаменитый бюст, и настолько удачно скроенное, что молодило ее как нельзя лучше. Стелла потянулась что-то взять из сумки и сделала затяжку на чулке (вообще-то, он не был уверен, что она носит чулки, но предполагал, что это так, ведь Стелла была воплощенная женственность, и представить себе ее в колготках было невозможно). Вопреки собственным правилам Боб позволил себе мысленно представить ее ляжки. Они должны быть молочно-белые и упругие, но уже с легким намеком на нарастающий жирок, мягкие на ощупь, особенно в том самом нежном месте, где сходятся вместе. Сколько молодых мужчин сейчас позавидовали бы ему! Тысячи юнцов спят и видят, как Стелла Милтон ведет их к себе в спальню и ее рука скользит им в ширинку.

– Повтори-ка мне, что в точности они сказали про Роксану Вуд.

Вот теперь это снова Стелла – собранная, уверенная в себе, привыкшая получать все, что хочет. К своему удивлению, Боб почувствовал огромное облегчение. Стеллу он любил, даже ее высокомерие подспудно ему импонировало. Хотя он ни за что не стал бы говорить об этом ей самой, поскольку в дополнительном поощрении по этой части она явно не нуждалась.

– Кретины! – бушевала Стелла. – Как они только могли выбрать ее, а не меня? У нее же лицо круглое, как миска с картошкой! И такое же интеллектуальное. А эти крохотные сиськи! Не бюст, а ветряночные прыщики!

– Да ладно тебе, Стелла, кому, как не тебе, знать правила этой игры? Просто сейчас на нее спрос, все ее хотят. Пресса соловьем заливается. Это не больше чем на год. Такие долго не держатся. Слишком быстро выдыхаются. Между нами говоря, я думаю, что дело решил этот разворот про ее голодание.

Боб порылся в столе и извлек газету с интригующим материалом. Занявшись этим, он пропустил печальное выражение, омрачившее на мгновение прекрасное лицо Стеллы.

– Выходит, мне пора на свалку? – выпалила она.

– Зря ты так расстраиваешься. И для дела только хуже. Говорю тебе – всему причиной булимия, это сейчас популярная тема. Ты же знаешь, как устроена пресса. Ничто ее так не будоражит, как вытащенные на свет тайные подробности.

Он вгляделся в треугольное, с почти славянским овалом, запоминающееся лицо Стеллы. Светлая кожа, почти черные волосы, обрамляющие потрясающей формы скулы, полный рот с надутой нижней губкой, выразительные синие глаза. Слава богу, он не женщина и тем более не актриса.

Дар красоты тяжелее всего нести, когда она проходит, а актерская профессия – штука жестокая. Он не нашел в себе сил сообщить, что ее рассматривали на роль в одном лондонском фильме, но отвергли по причине возраста.

– Все дело в шее, – доверительно поведал ему франтоватый молодой режиссер. – Ее невозможно скрыть. После сорока уходит или лицо, или тело. Сохранить и то и другое невозможно. Конечно, я один из ее ревностных поклонников. Помнится, когда видел ее в том фильме про мотоциклистку, трусы даже пачкал. Но ведь пятнадцать лет прошло!