– Настоящий филантроп, – согласился Крук.

– Когда я ей говаривала: «Мадам, не надо допускать, чтобы так пользовались вашей добротой», она отвечала: «Доброта окупается, Уотсон, да еще как. Если я им помогу в трудную минуту, то когда понадобятся работники, они вернутся ко мне». И ведь возвращались. У нее была очень высокопоставленная клиентура. Об «Агентстве Кей» знали везде. К ней приходили из всех солидных домов.

– А что заставило ее свернуть дело, если все шло так хорошо?

– У нее случился вроде бы сердечный приступ, и врач сказал, что продолжать в том же духе смерти подобно. И, зная свой характер, она поняла, что никогда не сможет оставаться в Лондоне и бездельничать, так что собралась и переехала сюда.

– А кто теперь ведет дела в агентстве?

– Нет больше никакого агентства. Ну, это было особое предприятие мисс Керси. Если бы оно перешло к кому-то еще, там все сделалось бы совсем не так, как раньше.

– И все же она могла бы получить что-то за репутацию и престиж.

– Ей бы пришлось не по нраву думать, что им станут управлять по-иному и, возможно, не так хорошо. Нет, она бы скорее ликвидировала его.

– Оно было весьма успешным, да?

– Самым известным агентством в Лондоне.

– Оно наверняка принесло мисс Керси хорошую прибыль, чтобы та смогла вложиться в драгоценности. Хорошие камни стоят денег.

Тон Уотсон моментально сделался более доверительным.

– Я часто думала, что их вот так и затягивает, особенно когда в юности у них мало чего было. Ведь мисс Керси всегда усердно работала, никогда не веселилась, больших денег не видела, а потом внезапно сделалась довольно богатой. И ей захотелось того, чего она никогда не имела.

– Дорогих шуб и прочего?

– Нет. Забавно, но одежде она не придавала особого значения. Ей было все равно, что носить. И ее это вполне устраивало, ну, вы понимаете, о чем я. Иные люди просто помешаны на одежде, и им всегда надо расфуфыриваться, а есть люди вроде мисс Керси, для которых одежда – это просто покров.

– Я вас понял, – рассудительно ответил Крук. – И часто она выставляла напоказ свои драгоценности?

Уотсон удивленно поглядела на него.

– Вы в том смысле, надевала ли их? Нет, никогда она их не носила. Вот почему я так поразилась, когда услышала, что мисс Керси надела жемчуга перед поездкой в Лондон. В конце концов, в безрассудстве нет никакого смысла.

– А какой смысл был в том, чтобы это все иметь, если она никогда ничего не надевала? – вполне резонно поинтересовался Крук. – Или она хранила драгоценности как гарантию безбедной старости?

– Иногда их вот так затягивает, – совершенно серьезно повторила Уотсон. – В том смысле, когда им приходилось вкалывать, а они себя особо не баловали. Одно время я работала у одного господина, который разбогател, когда ему было почти семьдесят. Самый заурядный скряга был. Никогда и шиллинга зря не истратит, расставался с каждым фартингом, как со старым другом, которого больше никогда не увидит. Часами сидел и перебирал свои денежки. Вот и мисс Керси немного на него походила. Иногда днем запрется у себя в комнате и разглядывает все, что у нее есть.

– В полном одиночестве?

– Разок-другой меня звала.

– А не мисс Флору?

Уотсон покачала головой.

– Мисс Флора всегда говорила, что не видит никакого смысла в собирании множества цветных камней. О, какие же они были красивые, особенно некоторые! Был там один зеленый крест, который она любила больше остальных вещей. Весь из изумрудов. Она крутила его на свету, и он вспыхивал, как зеленый огонь. А потом она смеялась.

– Над чем? – удивленно спросил Крук.

– «Только подумай о людях, которые его носили, – говаривала она. – Подумай о торжествах, где он побывал. Его называют крестом Рональда, это известная вещь, Уотсон. Полагаю, никто никогда бы и не подумал, что в конце концов он окажется у меня».

– Вы правы, мадам, – искренне согласился Крук. – Жизнь – странная штука. По-моему, никто вообще так не думал.

– Там еще и другие были. Она глядела на них так, словно была влюблена. Мне как-то не по себе от этого становилось, потому что в конечном счете мисс Флора была права – это же всего лишь камни.

– Полагаю, вы никогда не знали, отдавала ли она что-то из драгоценностей?

Уотсон изумленно уставилась на него.

– Не думаю, да и в любом случае, кому ей было их отдавать? Сами видите, мисс Флора украшений не носит.

– Она не посылала ничего из них пожилому господину?

– По общим отзывам, он бы тоже не знал, что с ними делать. Неясно, был ли он женат. А если и так, то, похоже, не знал об этом. Нет, мисс Керси скорее бы с жизнью рассталась, чем с этими камнями. «За них мне пришлось потрудиться, – говаривала она. – Никто не знает, как потрудиться… Они воплощают больше, чем ты думаешь. Власть и силу, Уотсон». А потом она пожирала их глазами. Должна сказать, что от вида креста действительно дух захватывало.

– Так вы говорите, когда вы его видели в последний раз?

– Ну, примерно три месяца назад. На самом деле это было в мой день рождения, хотя мисс Керси, естественно, об этом не знала. Это был настоящий подарок. Разумеется, такие вещи никогда для меня не предназначались, но должна сказать, что мне нравилось глядеть на них. Я все время жалела, что мадам не соблюдала этикет, иначе у нее была бы возможность иногда надевать свои драгоценности. Но, по-видимому, ей доставляло такое же удовольствие просто разглядывать их.

– Очень интересно, – задумчиво произнес Крук. – Чрезвычайно интересно. Особенно если учесть, что мне стало известно, где крест Рональда находится последние полгода, и это отнюдь не Кингс-Уиддоус. – Не обращая внимания на начинавшее закипать в Уотсон негодующее недоверие, он продолжил: – Кстати, вы мне не сказали, где в Хемпстеде проживала семья Филлипс.

Перемена темы, похоже, смутила его собеседницу. Она произнесла довольно вялым тоном:

– Они жили на Полтон-террас, дом номер девятнадцать. На самом повороте. Из окна столовой открывался прекрасный вид.

– Надо будет не забыть взглянуть, – дружески произнес Крук. – И вот что еще. Полагаю, у вас нет фотографии пожилой дамы?

Уотсон скромно ответила, что она посмотрит, и через пару минут вернулась с двумя серебряными фоторамками, которые взяла из гостиной. С одной из фотографий смотрела женщина с решительным лицом и темными волосами, небрежными локонами опускавшимися до плеч.

– Мисс Керси, – торжествующе произнес Крук. – Ну конечно, фото сделано некоторое время назад…

– Я бы сказала, что да, – охотно согласилась Уотсон. – Двадцать лет назад.

На другой фотографии он узнал Чайного Колпака, тоже снятого довольно давно.