– Ты тоже ничего, – ухмыльнулся он насмешливо, едва восторженное наваждение отпустило душу, – приходи вечером… я тебе покажу, что умеют эти красивые губы. Или тебе не терпится получить задаток?

Анлезийка ещё не успела стереть с лица озадаченно-обиженного выражения, как резко очерченные губы незнакомца и в самом деле оказались на её губах.

– Стан… – осторожно хмыкнул летевший сюда как сумасшедший Васт, ощутивший сплетение вовсе не дружелюбных эмоций и безошибочно узнавший среди них ауру командира, – тебе помощь не нужна?

– Ну, ты и наглец, – с сожалением отпуская ошеломлённо замершую в его руках анлезийку, довольно ухмыльнулся клон, – когда это мне нужна была помощь в общении с такими красавицами? Но ты можешь показать, как функционирует этот дом. Прости, милая, сейчас я занят, но вечером жду.

– Только после суда, – напомнил Васт и немного подыграл пасынку: – Тебе придётся там выступить, командир.

– Надеюсь, это не затянется, – подмигнул Стан ошарашенной анлезийке и шагнул к домику, распахнувшему перед ним вход загодя, когда клон ещё не дошёл до него целый метр.

И неизвестно, что произвело на толпу великовозрастных, небесно-красивых лоботрясов большее впечатление, обращение старшего брата или это безмолвное признание деревом его права на вход.

– Какой отличный домик, – отметил старший, входя в живое жилище, – сам двери открывает. И чего он ещё умеет?

– Греет воду по первому требованию до такой степени, как попросишь, выращивает на столе плоды трёх видов и поит замечательным соком. Он может быть прозрачным, как вода, может быть холодным и кисленьким, а может почти горячим и сладким, похожим на компот, – перечислил Васт, – а дверь он тебе открыл, когда почувствовал твою силу. Сам понимаешь, эти деревья питаются не только водой и солнечным светом, а ещё и магической энергией. А ты, как я понял, немного помог тому буяну приземлиться благополучно?

– Ну не калечить же дурака, он ведь всего-навсего пытался мне показать, что он тут хозяин. А вот девушку ты зря спугнул… она была очень миленькая, – ещё не остыв до конца от стычки, ехидно фыркнул Стан.

– Потерпи до суда, – загадочно пообещал анлезиец. – Когда девушки узнают про твои подвиги, все перила возле твоего домика будут увешаны венками.

– И что это означает? – всерьёз заинтересовался Стан. – Если то, что я думаю, то зачем мне тут Тарос? Пусть занимает отдельный домик, у вас же нет жилищной проблемы?!

– Жилищной – нет, – как-то загадочно хмыкнул анлезиец, – а вот если ты возьмёшь венок, а тебе понравится совсем другая девушка, хозяйка венка имеет право вызвать тебя на поединок за оскорбление. Не до смерти, конечно, такое настрого запрещено, но и отказаться от схватки с девушками считается невежливым.

– А как узнать, какой венок кому принадлежит? – Стан прошёл ко входу и выглянул на живую тропку.

Компании аборигенов уже не было, и ни одного венка пока тоже, к его великому сожалению, на перилах не висело.

– Мы узнаем по запаху и ауре, если появится венок, позови, я попробую тебя научить, – засмеялся Васт и направился в сторону своего домика, – а пока осваивайся и отдыхай, советую искупаться. Вода у этих деревьев ещё и целебная.

– Уговоришь, останусь тут жить, – ехидно хмыкнул вслед ему Стан, – и зачем мне адмирал со всеми его проблемами и Хамшир вместе с императрицей?

– Если были бы не нужны, ты бы про них сейчас и не вспомнил, – невесело отозвался откуда-то снизу голос Васта, и командир сердито фыркнул ему вслед, вот всё-то он знает.

Она возникла возле фонтана, но не остановилась там ни на миг, сразу повернулась и направилась к нему, пристально рассматривая, словно пытаясь увидеть в нём ту, кого давно увела вечность.

– Ты сын Яргелли… – звонкий голос не спрашивал, он утверждал с застаревшей печалью, – наконец ты вернулся домой, сынок.

Молодая и красивая женщина остановилась рядом, заглянула лучнику в глаза и неожиданно крепко обняла, прижалась головой к широкой груди.

– Если бы ты знал, как я ждала тебя…

– А приехать… на Сузерд… – он ещё держался, не желая вот так сразу сдаться, признать себя не только своим собственным и Тининым, а и ещё чьим-то, – не могла?

– Если бы могла… разве не приехала бы, – всхлипнула она горько, как обычная человеческая женщина, – но кто же меня отпустит со вторым циклом. А потом, когда я решилась перейти в третий, старшина клана сказал… нечего ему мешать… там целый отряд воинов, не дадут пропасть и научат всему… а ты давно повзрослел?

– Недавно, несколько дней назад, – вздохнул Тарос, сразу догадавшись, о чём спрашивает неожиданно обретённая бабушка. Вовсе не о человеческих годах, а про анлезийские циклы. – Давай посидим?

– Идём лучше в наш дом, тебя родственники ждут… хотят поздороваться.

– Может, не сегодня? – засомневался Тарос, ни на минуту не забывавший, что Тина где-то там гуляет по эльфийской деревне между белобрысыми красавцами.

Нет, разумеется, напарница не станет ни с кем из них кокетничать, вот в этом он может хоть голову заложить, но уже одно представление того, как они будут пялиться заинтересованными взглядами и отпускать плоские шуточки, поднимало в душе бурю протеста.

– Неспокойный ты, – вдруг сказала Инделирри, подталкивая внука к скамье, – и на сердце у тебя боль, я по глазам вижу… кто тебя обидел, сынок?

– Любовь, – нехотя пробормотал квартерон, садясь.

А чего теперь скрывать-то? Сама, небось, уже всё знает, а если лесник не успел рассказать, то кто-нибудь другой непременно объяснит, раньше или позже.

– Любовь – это самая сложная вещь, какая есть на свете, – не стала поучать или утешать его анлезийка, села рядом и осторожно поправила внуку прядь волос, – никогда не знаешь, когда и зачем она приходит и почему вдруг уходит. Потому я тебе советовать ничего и не буду, просто могу рассказать про твоих родичей, если хочешь. А если тебе сейчас не до них, то провожу в деревню, и по дороге ты мне расскажешь… сколько хочешь про любимую.

– Идём, – поколебавшись всего минуту, решился Тарос и встал. – Возьмёшь меня под руку?

– Возьму, – неожиданно озорно усмехнулась она, – но не потому, что уже не могу ходить без поддержки. Мне просто приятно пройти под руку с таким красивым мужчиной и знать, что это мой внук. И пусть другие девушки завидуют.

– Ты хитрая, – усмехнулся Тарос, – но вряд ли они станут завидовать. Местные парни намного красивее.

– Я зря назвала тебя взрослым… вот когда будешь судить людей и не людей не по красоте, а по уму, тогда и перестанешь быть ребёнком. И пока мы идём, я расскажу тебе про Яргелли… хотя уверена, ты её помнишь и много о ней слышал. Но наверняка никогда не думал о своей матери как о девушке. Очень красивой, даже по нашим меркам. Возле неё всё время крутились самые видные парни нашего посёлка, и не только первого цикла, но и третьего. А она мечтала увидеть чужие земли, хотела почувствовать ветер свободы… и как только перешла в третий цикл, ушла вместе с теми, кто любил её больше всех.