– Извини. Я просто… – Он сделал паузу. – Я просто в странном настроении.

Морин подала Эйвери стакан яблочного сока.

– Больше никаких танцев!

Эйвери взглянула на Джейка. Он выглядел расслабленным и счастливым. Никогда прежде она не видела его таким. Внезапно Эйвери ощутила чувство вины за то, что поддалась влиянию своих гормонов. У этого парня, в отличие от нее, было нелегкое детство. И хотя в подростковые годы Эйвери выпало испытать горе, родители всегда ее любили. А отец Джейка мучил его. Так зачем портить Джейку такой хороший вечер?

– Все в порядке. Возможно, я еще станцую один или два танца.

Аннализа усмехнулась:

– Если хочешь, Джейк, я станцую с тобой вместо Эйвери.

Эта дама была старше его не меньше чем на тридцать лет, и ревновать было глупо, но все же Эйвери была против того, чтобы Джейк танцевал с Аннализой. «Если уж он сегодня вечером счастлив, пусть это будет из-за меня!» – подумала она, и от этой мысли сердце забилось быстрее. Тут уже были ни при чем гормоны – это чувство было совсем иной природы.

Эйвери сделала глоток яблочного сока и начала обмахивать себя рукой, словно веером.

– Ты в порядке? – вскинулся Джейк.

– Да, – солгала Эйвери.

На самом деле ее испугало то, как рада она была снова общаться с Джейком, – и все это только потому, что он повел себя непривычно, странно, забавно. Может, он тоже рад, что они опять вместе?

«О боже, нельзя так думать! – приказала себе Эйвери. – Нельзя испытывать такие чувства к Джейку! Это может все усложнить, когда настанет момент договариваться с ним по поводу опеки над ребенком. Так что никакой романтики!»

Джейк почувствовал, что настроение Эйвери изменилось. Она помрачнела, воздух между ними словно сгустился. Ну нет! Только этого не хватало, когда они так замечательно проводят время!

Джейк встал из-за стола.

– Не пора ли нам вернуться в отель?

Он не мог сказать точно, правильно ли поступает, но понимал, что Эйвери наверняка устала.

Она непонимающе взглянула на него.

– Я в порядке.

– Да, но мы, возможно, захотим проснуться пораньше.

Он помог Эйвери подняться со стула.

– Аннализа, Джулиана, всегда рад вас видеть. Мама, я свяжусь с тобой, когда вернусь в Нью-Йорк.

Не дав матери времени возразить, Джейк повел Эйвери в гардероб. Там она накинула на плечи палантин, и они вышли на ночную улицу.

– Обычно в сентябре в Париже холоднее, – заметил Джейк.

– Глобальное потепление, – улыбнулась Эйвери.

Он засунул руки в карманы брюк.

– Наверное.

Подъехал лимузин, и Джейк с Эйвери сели в него. Всю дорогу они молчали. В нескольких кварталах от отеля Джейк наклонился вперед и сказал шоферу:

– Вы можете высадить нас здесь?

Водитель остановил машину и открыл дверь.

Эйвери повернулась к Джейку:

– Что мы делаем?

– Ты ведь никогда не гуляла по Парижу ночью?

Она нахмурилась.

– Нет.

– Такая прекрасная ночь! Наша последняя ночь в этом городе.

Эйвери вздохнула:

– Ладно.

Они вышли из лимузина и пошли по улице, все еще заполненной туристами. Джейк взял руку Эйвери и положил на свой локоть. Он ожидал услышать возражения, но Эйвери была слишком занята: она любовалась городом.

– Здесь так красиво!

– И как я уже сказал, эта ночь – необычайно теплая. Жаль тратить ее на сон.

– Да, – мягко ответила Эйвери.

Джейк хотел еще что-нибудь добавить, но в голову, как назло, ничего не приходило.

Помолчав, Эйвери сказала:

– Знаешь, в детстве я мечтала стать успешной бизнес-леди, жить в Нью-Йорке и приезжать в Париж в любое время, когда захочу. Может быть, даже купить здесь себе квартиру, которая стала бы моим вторым домом.

Она рассмеялась, а Джейк резко замедлил шаг. Неужели Эйвери только что поделилась с ним чем-то очень личным?

– Тогда я рад, что вынудил тебя поехать со мной в Париж.

– Ты вовсе не вынудил меня. Мы ведь заключили сделку, помнишь?

Джейк помнил. Она уже рассказала ему свой самый большой секрет, но лишь в рамках их договоренности. И вот теперь Эйвери поделилась с ним своими детскими мечтами. Она словно пыталась этим дать знать, что когда-то хотела того же, чего и многие другие. Но затем, после ареста отца, ее жизнь резко изменилась, а вместе с ней изменились цели и мечты. Это было несправедливо: из-за чужих поступков Эйвери лишилась части своего детства, ее мир разрушился.

– Даже если бы ты не поехала со мной, я бы не стал использовать против тебя прошлое твоего отца.

– Теперь я это знаю.

Странно, но от этих слов душу Джейка наполнила гордость. Эйвери заставила его почувствовать себя хорошим человеком, заслуживающим доверия.

Оставшиеся до отеля пару кварталов они прошли молча. Джейку хотелось сохранить владевшее им настроение, а еще он не желал задумываться над тем, что это означает. Он просто шагал, наслаждаясь Парижем.

Открывая дверь в номер, Джейк подумал о том, что это одна из самых счастливых ночей в его жизни.

Войдя, Эйвери направилась было в свою комнату, но Джейк поймал ее за руку, повернул к себе и обнял. Сначала его губы прикоснулись к губам Эйвери нежно и осторожно, а увидев, что она не собирается протестовать, Джейк скользнул языком в ее рот и начал целовать ее более страстно.

Он провел руками по обнаженной спине Эйвери, наслаждаясь прикосновением к ее нежной коже. Эйвери обняла его за шею.

Их поцелуй длился и длился, словно был первым. А ведь они уже целовались прежде миллион раз. Но так – никогда. Это был счастливый, радостный поцелуй, в нем воедино слилось множество эмоций.

«А вдруг это любовь? – мелькнуло в голове у Джейка. – Настоящая любовь». Эта мысль показалась ему такой чуждой, что он собрался было отпрянуть, но не смог оторваться от теплых губ Эйвери. Они соблазняли его пойти дальше, поддаться охватившему влечению.

Но сомнения уже завладели Джейком. «Разве я хочу влюбиться в женщину, с которой постоянно спорю? – спросил он сам себя. – В ту, с кем у нас совершенно разные взгляды на жизнь и планы на будущее. А ведь нам с ней еще предстоит вести самые важные переговоры: о судьбе нашего ребенка».

Общение с отцом научило Джейка тому, что противник всегда остается противником и не имеет значения, кто он тебе – близкий или совершенно незнакомый человек. Никогда нельзя терять контроль над ситуацией – независимо от того, насколько хорошо твой противник целуется.