Открыв глаза, он направился к хижине-складу и остановился, чтобы переговорить с аркадийским парнишкой, который стоял у входа, изучая список. Они вместе взялись за инвентаризацию, разбирая, что появилось на складе, а что, наоборот, с него ушло. Уэллс собрался было спросить, сколько у них ничейной одежды, когда услышал, как за его спиной кто-то прокашливается. Он обернулся и оказался лицом к лицу с Вице-канцлером Родосом. Тот удивленно разглядывал Уэллса, плотно сжав губы и изогнув уголки рта в улыбке, которая, впрочем, вовсе не отражала душевного состояния ее обладателя. По обе стороны Вице-канцлера стояли двое старших охранников, которых Уэллс знал по офицерским курсам. Один из них был его инструктором по огнестрельному оружию, а второй однажды заставил его сделать пятьсот отжиманий. Уэллс поморщился от этого воспоминания.

– Доброе утро, офицер Яха.

– Доброе утро, господин Вице-канцлер. Офицеры, – и Уэллс отдал им честь. Это движение, такое естественное в резком свете коридоров Феникса, показалось жутко неуместным под бескрайним голубым небом с пушистыми облачками.

Родос протянул Уэллсу руку, и тот ее принял. Вице-канцлер сжал пальцы юноши немного сильнее и тряс его ладонь на миг дольше, чем следовало бы. Уэллс всегда был образцовым офицером и охранником, уважающим начальство и правила. Он неизменно учился на отлично, почти всегда был первым по всем дисциплинам и гордился знанием протокола, пусть даже остальные курсанты подшучивали над ним или, хуже того, говорили, что сын Канцлера подлизывается к преподавателям. Уэллса это не задевало. Он хотел доказать, что способен на собственные достижения, и доказал это. Никто не мог отрицать, что Уэллс – первоклассный офицер. Но сегодня, стоя на поляне и отдав ладонь на растерзание Вице-канцлеру, он не испытывал ничего, кроме отвращения. И заранее знал, что скажет Родос.

– Вы продемонстрировали выдающиеся руководящие качества, офицер Яха.

– Спасибо, сэр. – Уэллс насторожился.

– Особенно если учесть, что вы так молоды. – Родос подчеркнул последнее слово, тем самым превратив его в оскорбление. – Я хочу от имени Совета поблагодарить вас за службу, молодой человек. – Уэллс промолчал. – Вы организовали на Земле удовлетворительный лагерь – для временного, конечно. – Верхняя губа Вице-канцлера презрительно изогнулась. – Но для человека ваших лет вы взвалили на себя чересчур тяжелое бремя ответственности, хотя могли бы наслаждаться преимуществами юности.

Внутреннему взору Уэллса предстала стрела, вонзившаяся в горло Ашера всего в дюйме от его собственного горла, и висящее на дереве раздутое тело Прийи, ему вспомнился лютый голод, терзавший их всех в первые дни на Земле. Уэллсу захотелось сказать какую-нибудь резкость, но он лишь сильнее сжал губы.

– Теперь руководство возьмем на себя мы, более опытные лидеры, – продолжил Родес, – а ты сможешь насладиться заслуженным отдыхом.

Уэллс почувствовал, как раздуваются его ноздри и краска заливает щеки. Он постарался удержать на лице выражение бесчувственного кадрового служаки. Родос перехватил контроль – но определенно понятия не имел, с чем ему предстоит иметь дело. Уэллс поначалу был в таком же положении, но теперь в его активе значилось несколько недель потом и кровью давшегося знания, которым он мог бы поделиться. Стараясь, чтобы голос был ровным, а тон – дипломатичным, юноша произнес:

– При всем уважении, сэр, но те, кто прибыл сюда с первым челноком, кое-чему научились за этот короткий отрезок времени. Тут все гораздо сложнее, чем может показаться, и некоторые знания дались нам очень тяжело. Мы могли бы сберечь вам много времени и избавить от многих неприятностей. Всем принесет огромную пользу, если вы позволите нам поделиться с вами своими новыми навыками.

Улыбка Родоса стала жестче, и он испустил короткий смешок.

– При всем уважении, офицер, я полагаю, что мы обладаем достаточной компетенцией, чтобы справиться со всем, что тут может произойти. Чем скорее в наше сообщество вернется порядок, тем скорее мы все почувствуем себя в безопасности.

Уэллс знал это выражение глаз Родоса. Подобную смесь презрения, насмешки и зависти он всю свою жизнь видел на людских лицах. Быть сыном Канцлера всегда непросто. Родос смотрел на Уэллса и видел балованного недоросля – всезнайку. Уэллс мог бы собственноручно построить по хижине для каждого новичка, но Родос по-прежнему видел бы в нем всего лишь наглого показушника. Будучи сыном человека, который стоял между Вице-канцлером и его вожделенным общественным положением, Уэллс символизировал собой все разочарования Родоса.

Репутация, которую Уэллс заслужил за первые земные недели тем, что помог сотне выжить, быстро рассеялась вместе с его влиянием. Если это его последний шанс поговорить непосредственно с Родосом, следует надлежащим образом его использовать.

– Да, сэр, – сказал Уэллс самым уважительным тоном, на который он только был способен. Очевидно довольный собой Родос сухо салютовал юноше, развернулся на пятках и пошел прочь. Охранники, как послушные домашние животные, следовали за ним. – Еще только одна вещь, – сказал ему в спину Уэллс. Вице-канцлер с недовольным видом остановился и снова обернулся к юноше. – Заключенный. Беллами Блэйк.

Родос сузил глаза.

– А что с ним?

– Он жизненно важен для этого лагеря.

– Простите, офицер? – Родос недоумевающе покачал головой. – Вы имеете в виду молодого человека, который чуть было не пристрелил вашего отца?

– Да, сэр. Беллами – наш лучший охотник, благодаря ему мы остались в живых. Он нам нужен.

Улыбка исчезла с лица Родоса, оно стало холоднее льда:

– Этот мальчишка, – медленно проговорил он, – убийца.

– Нет, – сказал Уэллс, изо всех сил стараясь, чтоб его голос звучал спокойно, не выдавая его истинных чувств. – Он никому не хотел вреда. Он просто пытался защитить сестру.

Уэллс надеялся тронуть этим Вице-канцлера, но слово «сестра» вызвало у того лишь насмешку. Юноша не мог даже представить, что случилось бы, если бы он с отчаяния признался, что Беллами его брат.

– Это из-за него здесь нет твоего отца, – выплюнул Родос. – И поэтому я тут главный. – С этими словами он развернулся и пошел прочь.

Уэллс с упавшим сердцем глядел ему вслед. Для Беллами не будет снисхождения. Не будет пощады.

Швы не держали. Кларк, сжав челюсти, в третий раз за день обрабатывала рану на плече Беллами. Она знала, что ее разочарование объективно ничему не поможет, и при этом наполовину сошла с ума, пытаясь придумать, что делать дальше. Можно рискнуть и ждать, что тело Беллами поборет инфекцию и рана начнет заживать, несмотря на швы. А можно удалить эти швы и наложить новые, но тогда рана может открыться, и все начнется сначала.

Девушка сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и постаралась сосредоточиться. Хоть Беллами и повезло в том, что пуля прошла навылет, она угодила в очень неудачное место в нескольких миллиметрах от крупной артерии. Даже на корабле с его стерильной хирургической палатой и ярким светом зашить такую рану было бы непросто, а уж в темной хижине, когда два охранника постоянно нависали над Беллами и путались у Кларк под ногами всякий раз, когда она пыталась осмотреть рану, это казалось почти невозможным.