Пал, пал Ильказар, пал как руина, как смерть. Что еще оставалось там, когда конец уже достигнут? Вартлоккур ушел прочь, подавленный и одинокий. Его великая работа была завершена. Цели достигнуты.

У победы уже появился горький вкус желчи. Двумя десятилетиями он заплатил за нее, а сейчас она казалась бессмысленной и, возможно, даже была ошибкой. Разрушая то, что он считал подлым, он разрушил и много хорошего. Потому что, несмотря на всю злокозненность верхушки, империя давала народу многое, что следует считать благом: мир на большей территории запада, единый закон и единый язык, относительную общественную и личную безопасность… Вартлоккур предвидел тысячи крохотных хозяйчиков, выползающих как личинки, чтобы сожрать труп империи. Западный край обратится в хаос.

Ответственность за это вызывала тревогу.

Должен ли он теперь поставить точку в своей истории? Покончить со своим прошлым, оставив себе роль наблюдателя и терпя последствия содеянного?

Нет, думал он, нет. Должно быть нечто, чем он сможет оправдать свое существование, возместить зло, им сотворенное, облегчить наступающую боль.

Вартлоккур поднял глаза. Ноги несли его на север. Неплохое направление, если все равно куда идти. Он вернулся к своим размышлениям. Беспокоило нечто, слышанное от приемного отца.

Когда-то было время для всего, рассказывал ему Роял. Время для рождения и смерти, для любви и ненависти, для войны и мира, для созидания и разрушения. И время любви женщины. Лишь сам человек мог судить, когда наступило его время. Когда павший Ильказар остался далеко позади, он осознал, что Роял в своей деревенской простоте был столь же мудр, как священники и чародеи, учившие его позже. Его переполняло одиночество. Он вспоминал Рояла и его старую жену. Ненависть ушла, он вернулся к своей точке рождения, одинокий в одиноком мире.

Никогда до этого его одиночество не было таким абсолютным. Одиночество, испытанное в Шинсане, всегда скрашивалось невыносимым существованием Ильказара.

«Пал, пал Ильказар, что был могуч меж держав…»

Потеря матери оставила его безутешным, но боль смягчила доброта палача и Рояла. Сейчас улицы Ильказара стали прибежищем шакалов. Вартлоккур не был нужен никому и ничему. Его имя уже стало легендой, варварской легендой, сотканной из тьмы и страха. Со временем легенда обрастет домыслами. Пока он остается Вартлоккуром, он будет двигаться в пустоте, создаваемой ужасом, что он вновь использует Силу, показанную в Ильказаре.

– А женщины? – спросил он себя. Его невежество в отношении другого пола было так же велико, как и знание Силы. Слишком много лет, напряженных лет постижения мастерства потрачено ради мщения. Всякая ли женщина сможет принять Разрушителя Империи? Он был уверен, что состарится, разыскивая такую. Она должна быть столь же отчужденной, как он, столь же несчастливой и неблагоразумной. Где же ему найти женское подобие себя самого?

Он сменил имя. Элдред-Странник стал личностью, знакомой многим на дорогах и перепутьях западных городов-государств. Он обновился, как человек, вынашивающий свою мечту, хотя никто не знал какую – и меньше всех сам Странник. Он решил было, что нашел стоящий план, когда заново обнаружил в себе жалость к бедности. Он привел к власти бедняка в Хэлин-Деймиеле, чтобы помочь его детям, но этот человек оказался более жесток и продажен, чем любой наследственный монарх. В Лебианнине человек, поднявшийся с его помощью менее высоко, пытался мучить его, заставляя дать больше. Элдред стал человеком столь же презираемым, сколь прежде пугающим был Вартлоккур. От менее суетливого Звездного Всадника он быстро заполучил прозвище «Старый Приставала».

От депрессии он бежал на восток, в степи за горой Мруки. Он обнаружил, что мысли плутают во тьме. Есть ли у него вообще достойный повод жить? Вартлоккур перебрал все старые аргументы. Однажды ночью, в мрачном овраге у ручья, когда степной ветер стонал и выл в редких кронах деревьев, он достал странные инструменты, начертал пентаграммы, возжег курения, произнес заклинания и сотворил мощное чудодейство. К рыданиям ветра добавили свои голоса демоны. Появлялись и исчезали стаи полупрозрачных дьяволов. Наконец, незадолго до рассвета, ему удалось увидеть смутные тени ниже по реке времени.

Если бы он смог вытерпеть еще несколько столетий – две женщины ожидали его где-то, хотя видение было необычайно туманным. Одну он использует для себя, другую будет любить. Его любовь ожидала в потоке времени, когда сверхъестественные силы вмешаются в людские дела. Некромантия не могла рассказать больше. Силы, которые Вартлоккур называл Судьбами и Роком, будут состязаться меж собой.

И все же он выбрал жизнь, чтобы неотступно добиться этой любви. Он почувствовал, что Судьбы руководят им.

Как-то и где-то (возможно, от тервола или принца-тауматурга Империи Ужаса) Вартлоккур усвоил, что Судьбы контролируют его предназначение. Его сильно тревожила побочная часть видения. Оплакав Ильказар, он поклялся никогда больше не использовать Силы для разрушения. Видение показало, что все повторится снова в предстоящие смутные времена. Это печалило Вартлоккура. Погрузившись в размышления, он смотрел на пламя. За время, проведенное в Шинсане, он собрал команду колдунов. На него были наложены чары. Какова плата за это? Сейчас он не мог вспомнить. Эта частичная потеря памяти тревожила и пугала. Он стал человеком вне возраста, хотя и не бессмертным. Когда-нибудь, когда Судьбы этого пожелают, он умрет, но не от старости. По желанию он мог бы вернуть себе прежний возраст, до того момента, когда на него были наложены чары.

Он позволил себе стареть. Старики были окружены уважением и почетом. Одинокий, как никто, он дорожил даже столь непоследовательной людской добротой.

Он обнаружил, что пословицы «Не хлебом единым жив человек» и «Человек – не остров, даже перст не одинок» неуютно правдивы. Один. Одинок. Разве не удастся найти хоть одного друга?

Какое-то время он изображал шамана в племени степных кочевников. Это было падение, но все же и за это он был благодарен. Вартлоккур не мог полностью проявить Силу. Он чувствовал потребность быть нужным кому-нибудь, поэтому тешил себя надеждой, что люди племени его любят. Он все еще не понимал человеческой натуры. Племя отправилось на войну. Его вожди просто пришли в ярость, когда он отказался использовать Силу для их поддержки. Когда они оборотились против него, он применил лишь необходимый минимум, чтобы уцелеть.

Он снова странствовал в долине реки Рея, меж старейшими городами Мэна, но не встретил ничего, что улучшило бы его мнение о человеческом роде. Ему хотелось, чтобы река времени катилась быстрее. Где-то там, ниже по течению, ожидала она.

Старая дорога на восток от Ива Сколовды, казалось, уходит в никуда. Время от времени короли Ива Сколовды посылали по ней колонистов в Восточные Пустоши и Шару, пытаясь расширить владения, осваивая новые земли на благо короны. Эти попытки всегда пресекались варварами. Дорога была широкой и хорошо вымощенной возле города, но через дюжину лиг, там, где она уже не использовалась для доставки продуктов в город, быстро сужалась до тропинки. Однажды весной, спустя двести лет после падения Ильказара, по этой дороге шел Вартлоккур – печальный старый человек, который не нашел ничего, что сделало бы жизнь стоящей. Но недавно он совершенно случайно услышал интересную легенду. Она рассказывала о далеком замке, неизвестно откуда взявшемся, и о бессмертном человеке непонятного происхождения. Они находились в конце этой дороги, в самом сердце страшных гор, называемых Драконьими Зубами, Вартлоккур подумал, что они могли бы стать неотъемлемой частью его собственной судьбы.