— А какой он из себя?

— Ну, такой… Высокий, симпатичный, молодой.

— А глаза? Глаза у него какие? А волосы? — нетерпеливо спросила Лешка.

— Глаза, кажется, синие, волосы темные. Я же говорю, симпатичный. А записку он не оставил, потому что сказал, что позже зайдет.

— Спасибо за информацию, — поблагодарила Лешка и, отойдя от окошка, пожала плечами. — Зачем внуку понадобилось травить свою родную бабку? Если эти бананы так подействовали на Катерину, то Анастасия и от одного бы окочурилась.

— Да уж, нашей старушке много не надо, — кивнула Катька. — И что же теперь делать будем?

— Пойдем назад.

Они вновь поднялись на четвертый этаж и отыскали пожилого врача.

— Вы узнали, что в банане? — обратилась к нему Лешка.

— Так скоро дела не делаются, — ответил врач и посмотрел на стол. — Вот черт, а где же этот банан-то? Я ж его сюда положил. Или нет?

— Сюда, — подтвердила девочка. — Я видела.

В ординаторской находились еще двое врачей. Пожилая женщина с черными навыкате глазами и молодой полный мужчина, халат с трудом сходился у него на животе.

Пожилой врач обратился к коллегам:

— Тут лежал банан. Никто не видел?

Женщина покачала головой, а молодой мужчина быстро вышел из кабинета.

Лешка обратила внимание на открытую, стоящую у стола урну для бумаг. В ней лежала желтая, покрытая черными пятнами кожура.

Врач проследил за ее взглядом и в упор посмотрел на женщину.

— Кто съел банан? Та улыбнулась.

— Догадайтесь сами.

— Но он же отравленный! — испугалась Лешка. Женщина пожала плечами, а врач взял ее за плечи и подвел к выходу.

— Ладно, иди, разберемся.

— Но как же…

— Я же тебе сказал, иди.

— Ну, как хотите.

Удивляясь, почему врач не бьет тревогу и не бежит за молодым врачом, позарившимся на чужой продукт, Лешка вышла из ординаторской и наткнулась на знакомую светловолосую медсестру.

— Скажите, пожалуйста, как зовут врача, такого молодого и… упитанного, — подобрала она нужное слово. — Не знаю, как к нему обратиться.

— Никитенко Борис Иванович, — ответила девушка.

— А телефон ординаторской не подскажете? Мало ли что может случиться?

— Конечно.

Лешка записала номер и снова вернулась в палату, куда уже успели привести чуть живую Екатерину Тимофеевну.

— Как вы себя чувствуете? — участливо спросила Катька.

— Неважно, — прохрипела женщина. — Отдыхать теперь буду.

— Только, пожалуйста, если вам принесут какую-нибудь передачу, ничего не ешьте и Анастасии Мариановне не давайте, — попросила Лешка.

— Мне пока ничего нельзя, да и она обойдется, — ответила Катерина и поинтересовалась: — Кому мы, старые, понадобились, чтобы нас травить? Да и кто нам, кроме внучки моей, передачу принесет?

— Ну, мало ли… Я просто так говорю, на всякий случай, — смутилась Лешка. — Мы к вам завтра придем. Серафима Ивановна, вы с нами?

— Подождите меня, пожалуйста, я сейчас выйду. Серафима Ивановна что-то зашептала на ухо бабушке Анастасии, а девчонки вышли в коридор.

— Ну не смогла же я прямо заявить, что на бабушку Анастасию покушается ее собственный внук, — предвидя Катькин вопрос, сказала Лешка.

— И правильно. Тем более что он уехал. А когда приедет, его быстро выведут на чистую воду, потому что тот толстяк, что съел банан, теперь тоже отравится, и все тут же засуетятся и сами станут искать отравителя.

— А если внук никуда не уехал, а снова что-то замышляет?

— Во-первых, их теперь двое. Во-вторых, будем надеяться, что они нас послушаются и не станут ничего есть.

Из палаты вышла Серафима Ивановна.

— Ну что, наговорились? — взяла ее под руку Лешка.

— Какие уж тут разговоры! Катерина заставила нас поволноваться. Но я с ними обязательно еще не один раз встречусь, только в более спокойной обстановке. Как только выпишут их, сразу к себе приглашу. Видели у меня во дворе яблоньку? Я возле нее скамеечку приладила. Посидим на свежем воздухе, вспомним былое. Анастасия, правда, не выходит никуда, но ей можно такси вызвать. У меня теперь для этого все возможности имеются.

И старушка потрогала свою потертую хозяйственную сумку, в которой лежал сотовый телефон.

Втроем они доехали до проспекта Революции, потом девочки посадили Серафиму Ивановну на ее маршрутку и отправились домой.

— Нет, все же у меня в голове не укладывается, — сказала Лешка, когда они уже подходили к дому. — Неужели из-за квартиры внук хочет убить свою родную бабку?

— Но ведь ничего другого у нее нет. А что, из-за квартир частенько стариков убивают, сколько раз об этом и в газетах писали, и по ящику показывали, я 5сама видела.

— Но он ее так и так получит, по завещанию, сколько ей жить-то осталось?

— Может, ему сейчас деньги нужны?

— А почем у вас в Воронеже квартиры? Катька пожала плечами:

— Понятия не имею. Но если хочешь, можно узнать.

Александра Юрьевна возилась на кухне. Нагулялись?

— Угу, — ответила Лешка, а Катька спросила:

— Мам, а почем нынче квартиры?

— Какие квартиры?

— Двухкомнатные.

— Ну, квартиры бывают разные. Их цена зависит от возраста и состояния дома, от его месторасположения. А что, ты решила сменить место жительства?

— Нет, просто интересно. Вот, например, сколько стоит обыкновенная хрущевка в Юго-Западном районе?

— Трудно сказать, цены растут день ото дня, — пожала плечами Александра Юрьевна.

— Ну а если взять точно такую же квартиру в Москве, то во сколько раз она будет дороже воронежской? — спросила Лешка.

— Раза в три, а то и в четыре.

— Ого, — присвистнула девочка, а когда они с Катькой удалились в свою комнату, произнесла: — Все равно ничего не понимаю. Несколько тысяч долларов не очень-то большие деньги, не станет Сергей убивать из-за них свою родную бабушку. Ведь он не бомж какой-нибудь, не алкаш, а ученый и живет небедно.

— Да, странная история, — согласилась Катька. — Может, все-таки заявим в милицию?

— Подождем, когда это сделают врачи.

— Как хочешь.

Надув губы и нахмурив брови, Катька переключилась на свою наболевшую проблему: стеная во весь голос, снова принялась перебирать шмотки в своем шкафу.