— Нет, матушка, отчего же, — неожиданно стал на защиту королевы-матери молодой Гуго. — Вы несправедливы. Королева Бланка Кастильская, на мой взгляд, очень хороша собой, и я одобряю выбор графа Шампанского. Будь я постарше, наверное, я тоже мог бы влюбиться…

— Что вы понимаете, Гуго! — прикрикнула на сына мать. — Вы ещё слишком юны, чтобы рассуждать о женщинах. Вам пока что не понять силы их привлекательности и степени их коварства.

Юноша обиженно отвернулся, поднял глаза на Тибо. Тот в ответ тонко и невесело улыбнулся.

— И не смейте защищать ту, которая обманула нас всех, взяв власть в свои руки, — прибавила герцогиня де Вержи.

Сын, не желая сдаваться, ответил:

— Может быть, как раз в этих руках королевство и сохранит былой авторитет и могущество?

Герцогиня захлопала глазами. Тут её всерьёз понесло:

— Эти руки ни на что не способны и никуда не годны. Она только и знает, что плодит мертвецов. Её родина — Кастилия. Что ей Франция! Она вынуждена была стать королевой. Кто может поручиться, что за спинами своих советников она не предаёт интересы королевства в угоду своей испанской родне или Святому престолу? Недаром она сразу же захватила власть. И не подослала ли она отравителя к своему мужу, чтобы избавиться от него и править самой? Об этом вы не подумали, Гуго? Испанцы злы, мстительны, властолюбивы, знайте об этом.

— Не пойму, отчего вы так ополчились на королевскую власть и на Бланку Кастильскую, — продолжал пожимать плечами сын. — Ведь, в сущности, она не сделала ни вам лично, ни нашему герцогству ничего плохого. Напротив, королевская власть даже и не пыталась никогда посягнуть на нашу территорию.

— Она сделала это применительно к семейству де Дрё, с которым мы в родстве. Надеюсь, вы не забыли, сын мой, что ваша невеста с недавнего времени — Иоланда де Дрё, дочь сира Роберта, владения которого корона неуклонно прибирает к своим рукам.

Гуго бросил сочувственный взгляд на графа Роберта и опустил голову.

— Можете ли вы с уверенностью сказать, — не унималась Алиса де Вержи, — что король Людовик Девятый, по достижении им совершеннолетия не предпримет наступательных действий в направлении Бургундии, как сделали это до него по отношению к другим землям его отец и дед?

Юноша молчал. Что он мог возразить матери? Она опытнее, дальновиднее и разобьёт его в любом споре. Он ещё недостаточно зрел, чтобы понять, где она права, а где нет.

— Не забывай к тому же, сын, что мы тоже Капетинги, — всё не успокаивалась мать. — Наш род ведёт своё начало от Роберта Благочестивого. Вот почему мы с тобой здесь.

Гуго тяжело вздохнул в ответ.

— Так что же, не пора ли собирать войско? — вопросительно оглядела герцогиня собравшихся. — Третий день уже мы сидим в Шиноне. Довольно! Не опередила бы нас испанка. Что, если она движется сюда, собираясь захватить нас врасплох и упрятать в своей проклятой Луврской тюрьме?

— Вряд ли это возможно, — махнул рукой Филипп Строптивый. — Откуда ей знать, где мы?

— Да и кто мог бы ей сказать о нашем собрании? — поддержал его Пьер Моклерк. — Ни среди нас, ни в нашем войске шпионов нет. Пусть себе наслаждается мгновениями власти, недолго уже ей осталось.

— В лучшем случае она будет следовать нашим советам, — высказался граф Оверни, — в худшем — уедет в свою Кастилию… или сгинет в монастыре. Вспомним Филиппа Августа. Ловко он спровадил в келью свою жёнушку, с которой даже не переспал. Та целых двадцать лет скиталась по тюрьмам королевства. Не отправить ли и нам иностранку в такое же путешествие?

— По мне так пусть остаётся, — возразил ему Филипп Юрпель (Строптивый). — В самом деле, чем вы недовольны, граф? Тем, что она не пожелала видеть вас среди членов Королевского совета? Но, чёрт возьми, она права! Невозможно усадить за стол всю знать.

— Да, но вы-то тоже оказались за бортом, — огрызнулся граф Оверньский. — Однако не потому ли вы вдруг стали защищать испанку, что приходитесь дядей юному королю? Клянусь, тем больше прав у вас, чем у кого бы то ни было, стать первым советником в правительстве! Впрочем, вас и без того не оставят без внимания: как близкого родственника королевского семейства вас, можно не сомневаться, щедро одарят замками и землями. Неплохой способ заткнуть рот такому медведю.

— Опомнитесь, граф, вы всё же разговариваете с братом покойного короля! — осадил оратора Пьер Моклерк.

— С бастардом, хотите вы сказать, — искоса взглянул на него Строптивый.

— Не стройте из себя отверженного, всем известно решение Папы Иннокентия узаконить брак Филиппа Августа с вашей матерью.

Лица побагровели. Назревала ссора. Этого ещё только не хватало!

— Чёрт вас возьми, господа, кто мне ответит на вопрос, для чего мы здесь собрались? — вспылила Алиса де Вержи, стукнув ладонью по подлокотнику кресла. — Чтобы разбирать родословную графа Булонского или оспаривать решение покойного Папы Иннокентия? Честное слово, меня удивляет это собрание! Вместо того чтобы быстро и чётко выработать план будущей кампании, мы перемалываем друг другу кости. А может быть, среди нас вообще нет недовольных? Может, мы собрались здесь, чтобы посудачить о том о сём, да и разойтись? Выходит, ничего не стоит предпринимать, а надо лишь подчиняться иностранке, следуя решениям, которые будет принимать она?

— Нет, — горячо возразил граф де Ла Марш, — она должна действовать согласно нашим советам, ибо мы вассалы короны! Мы — знать, на которую должна опираться королевская власть, как столешница на свои ножки.

— Что она без нас? — поддержал Лузиньяна герцог Бретонский. — Плантагенет пойдёт на неё войной, а она без нашей помощи не сможет даже собрать войско. Мы не пойдём защищать женщину, которая отказалась от наших услуг.

— Вы что же, мечтали присутствовать на королевских заседаниях? — бросил на него недовольный взгляд Тибо Шампанский. — Полагаете, она не сможет обойтись без ваших советов? Она права — выбрала тех, кто остался после свёкра и мужа. Не будь этих, она нашла бы других. Не уверен, что вы оказались бы в их числе.

— Уж не собираетесь ли вы, Тибо, защищать испанку? — суженными глазами поглядел на него Лузиньян. — Ну ещё бы, ведь она дама вашего сердца! Какого чёрта тогда вы выразили желание присоединиться к нам? Ваше место у ног испанки, которая с удовольствием продолжит слушать ваши любовные стишки.

Тибо бросился на обидчика и врезал ему в челюсть. Тот пошатнулся, потом замахнулся и нанёс противнику удар в грудь. Оба сцепились, повалились на пол и принялись колотить друг друга.

— Прекратите немедленно! — закричала Алиса де Вержи. — Чёрт знает во что превращается наше собрание!

Драчунов разняли, развели в разные стороны.

— Чего вы набросились на него? — гневно спросила герцогиня у Тибо. — Все знают, что вы были любовником королевы.

— Прежде всего, мадам, — не слишком-то любезно ответил ей Тибо, — этот факт никем не установлен и не доказан. Второе: никто не имеет права вмешиваться в мою личную жизнь, разбирая мои поступки. И третье. Я здесь потому, что королева Бланка нанесла мне обиду, которую я не намерен ей прощать, однако я никому не позволю отозваться дурно о женщине, тем более о даме моего сердца, пусть даже оно и разбито ею. Прошу всех присутствующих уяснить себе это. В противном случае я готов вызвать на поединок любого, пешим или конным, и мы будем биться насмерть! Я, граф Тибо Шампанский, всё сказал.