В порыве чувств она потянулась к нему, провела руками по его спине от линии плеч до талии, ощутила дрожь желания, пробежавшую по его телу, и попросила его заплетающимся языком:

— Люби меня, Поль, люби!

Рассвет уже загорался на небе, когда они расплели руки и ноги, чувствуя в теле тяжесть удовлетворения.— Диана отбросила густые пряди волос с лица, ощущая в сердце новую, неведомую прежде нежность.

Она так его любила! Она останется с ним до тех пор, пока будет нужна ему и ничего не попросит взамен — ни кольца на палец, ни его имени, ни привилегий, которые может дать его богатство. Пусть ее жизнь вплетется в его, как плющ в крону дерева.

Поль сел к ней спиной, расслабив мышцы плеч, и она сказала весело, глядя на него сияющими глазами:

— Эту ночь мы провели под звездами. Но теперь нам, наверное, пора идти?

Диана протянула руку, чтобы коснуться его, чтобы подчеркнуть то чувство единения, которое еще не покинуло их после ночи любви. Глаза ее вдруг потухли, когда он отстранился, взял свои вещи и быстро оделся, как будто проводя границу между ними.

Дрожа от холодного утреннего воздуха и от этого необъяснимого холода отчуждения, веявшего от человека, который всего несколько минут назад казался самым близким на свете, Диана натянула одежду. Поль ждал ее, бесстрастно глядя на последние звезды, медленно таявшие на небе. Его губы сжались в узкую строгую линию. Диана никак не могла найти причину того, почему он так отгородился от нее.

Когда она все же попала ногой в шлепанцы, хоть и не с первого раза, Поль холодно взглянул на нее:

— Готова? Нам недалеко. Иди за мной и смотри как следует под ноги.

Вот и все, что он сказал. И больше ничего.

Поль пошел по дальней стороне ложбины, и Диана, послушно следуя за ним, чувствовала, как ледяной комок сжимает ее сердце. Неужели он все еще сердится на то, что у, нее хватило безрассудства уйти от него, на ее упорное сопротивление здесь на острове?

Или он просто наказывал ее таким образом, заставляя расплачиваться за то, что делает для Тифани? Неужели он просто использовал ее, потому что ему была нужна сексуальная разрядка? Как он может быть таким холодным и равнодушным после того, что они пережили этой ночью!

— Поль, подожди!

Они спускались вниз по склону. Диана шла на три шага позади, не поспевая за его быстрым шагом. Гнетущее молчание, установившееся между ними, было в таком диссонансе с ласковым шепотом моря, с жизнерадостным бормотанием ручья и отдаленными криками чаек...

Поль остановился. Подождал. На его каменном лице не отражалось никаких эмоций.

— Что?

Немного запыхавшись, скорее от смеси страха и поднимающегося в душе гнева, чем от быстрой ходьбы, Диана подбоченилась и бесстрашно потребовала ответа, решив любой ценой прорваться сквозь невидимый барьер, который он возвел между ними:

— Что случилось? Я думаю, ты и к проститутке отнесся бы с большим уважением! По крайней мере, ты бы перекинулся с ней парой вежливых фраз, пока надевал штаны!

Ее горький упрек, казалось, вовсе не задел его, лишь губы сжались еще сильнее, а брови поползли к переносице, прежде чем он ответил:

— Никогда не пользовался услугами проституток, так что не могу судить... — И он продолжил свой путь.

Борясь с желанием закричать, Диана послушно последовала за ним. Сердце ныло, но она твердо решила, что теперь больше не сбежит от Поля. Она заставит его объяснить свое поведение, и если он собирается и впредь так проводить их совместные вечера, то пусть идет куда подальше!

Как бы она ни любила его и ни желала его ласки, заполняя мыслями о нем, дни и ночи, она не позволит обращаться с собой как с ничтожной шлюхой.

Они подошли к дому с противоположной стороны, и теперь им нужно было перейти ручей. Поль ждал ее у шаткого импровизированного мостика, образованного доской, перекинутой через водяной поток.

— На доске можно поскользнуться, — суровым голосом объявил он. — Дай мне руку!

— Нет...

Наклонившись, он сгреб ее в охапку и поднял на руки. Он уверенно шел по узкой скользкой доске, как будто прогуливался по широкой мощеной дороге.

Диана вцепилась в его плечи, ее сердце уходило в пятки от страха, когда узенький мостик скрипел, прогибался и ходил ходуном под их весом. Но она не столько боялась, что они упадут в холодный поток, на камни, сколько была обижена тем, что он держит ее, как мешок картошки.

Как будто выполнив тягостную обязанность, Поль поставил ее на ноги на пороге дома, дверь которого он даже не потрудился закрыть, отправляясь на поиски Дианы.

Она решительно заявила:

— Поль, нам нужно поговорить.

Его глаза были непроницаемы, будто закрыты забралом. Он казался суровым незнакомцем, резким и грубым. Она молила, чтобы он заговорил, чтобы он сказал хоть что-то.

Ведь должен же он объяснить, почему так ведет себя?

— Конечно, но позже.

Самое печальное было то, что она в душе и сама догадывалась о причинах его поведения. Его ответ не оставил ей никакой надежды. То, что случилось этой ночью, не должно было произойти. Это только усложнило их и так непростые отношения, привязывая ее глупое сердце еще сильнее к нему, затягивая ее, еще глубже в пропасть любви.

Ей следовало все же придерживаться своего первоначального плана и заставить его отступить. Но теперь слишком поздно говорить об этом. Сейчас ей была ненавистна сама мысль о том, чтобы обидеть, унизить его, ранить его гордость. Любовь одержала верх, а она, Диана, оказалась проигравшей стороной.

С несчастным видом она смотрела, как он направился в дом. У самой двери он повернулся и сказал:

— Я пойду в душ первым. Приготовь кофе, хорошо?

Раньше он непременно пригласил бы ее с собой, а не отводил бы ей роль прислуги. За эти несколько дней она узнала о Поле столько нового... Она никогда прежде не замечала в нем этой жесткости и непреклонности, которая сделала его успешным бизнесменом, лучшим в своей области, которая завоевала ему уважение, смешанное со страхом, и у его служащих, и у конкурентов.

Диана вздрогнула. С того самого момента, как встретились их глаза, она знала, что не сможет устоять против него. Силой своих чар он околдовывал и порабощал ее, пока, наконец, не сделал узницей любви.

Видя опасность, которой она подвергается, Диана, как утопающая, схватилась за соломинку, решив выйти из этой жестокой игры. Но она проиграла. Его обращение с ней этим утром лишь укрепило ее подозрения.

У Поля Риверди не было времени для серьезных отношений, и в его сердце не было места для любви. Он просто не верил в ее существование.

Совершенно пав духом, Диана принялась варить кофе.

Когда Поль вышел из ванной, одетый в другие брюки и свежую черную рубашку, аромат свежесваренного кофе достиг его ноздрей, и его сердце сжалось.