Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кейси посмотрела в окно на гавань и корабли.
«Подавлять, разорять и выигрывать. Большой бизнес, самая восхитительная игра в мире, лучше „Монополии“. А ведет меня по ней „Рейдер“ Бартлетт, мастер своего дела. Но время поджимает, Линк. Этот год — седьмой, последний. Он заканчивается в мой день рождения, двадцать пятого ноября, мой двадцать седьмой день рождения…»
До её слуха донеслось что-то вроде стука и звук открываемой общим ключом двери. Она обернулась, чтобы сказать: «Войдите», но накрахмаленный коридорный уже вошёл.
— Доброе утро, мисси, я — Первый Коридорный Дневной Чжан. — Чжан был седовлас и внимателен. Рот расплывался в улыбке. — Номер прибрать, пажалуста?
— А у вас разве никогда не ждут, чтобы сказали: «Войдите»? — резко произнесла она.
Чжан непонимающе уставился на неё:
— Мисси?
— А, ладно, — устало отмахнулась Кейси.
— Красивый день, хейя? Который номер сначала — Хозяина или мисси?
— Мой. Мистер Бартлетт своим ещё не пользовался.
Чжан оскалился в улыбке.
«Айийя, а разве вы с Хозяином не кувыркались вместе в вашем, мисси, до того как он вышел? Однако между приходом и уходом Хозяина прошло всего четырнадцать минут, и, когда уходил, он вроде раскрасневшимся не был.
Айийя, сначала предполагалось, что в моем люксе будут жить двое заморских дьяволов-мужчин. Потом выясняется, что один из них — женщина. И это подтвердил Ночной Энг, который, конечно, просмотрел её багаж и обнаружил серьезное доказательство того, что она — действительно она. А сегодня утром это с большим удовольствием засвидетельствовала Третья Горничная Фэн.
Золотистые волосы на лобке! Какая гадость!
А ведь Золотистый Лобок мало того, что не главная жена Хозяина, она даже не вторая жена, и — о-хо — хуже всего то, что у неё не хватило воспитанности сделать вид, будто она является таковой. Можно было бы не нарушать правил отеля и соблюсти приличия».
Чжан фыркнул. В этом отеле всегда существовали поразительные правила насчет пребывания дам в номерах мужчин — о боги, зачем ещё нужна кровать? — а теперь женщина открыто живет в варварском грехе! О, как вчера накалились страсти! Варвары! Цзю ни ло мо на всех этих варваров! Но эта вот точно блудница, потому что перед ней стушевались все: помощник управляющего и ночной управляющий, оба евразийцы, и даже сам сладкоречивый старик, Главный Управляющий Большой Ветерок.
— Нет, нет и нет, — умолял тот, как рассказывали Чжану.
— Да, да и да, — отвечала она, настаивая на том, что будет жить в спальной половине люкса «Благоухающая весна».
Именно тогда Досточтимый Мэн, первый носильщик и глава триады, а следовательно, главный в отеле, разрешил неразрешимое.
— В люксе «Благоухающая весна» три двери, хейя? — сказал он. — По одной в каждую спальню и одна в главную комнату. Пусть её проведут в номер «Благоухающая весна-В», который ниже по уровню, через её собственную дверь. А вот внутренняя дверь, ведущая в главную гостиную, а оттуда — в апартаменты Хозяина, должна быть крепко-накрепко заперта. Но ключ надо оставить поблизости. Если эта сладкоречивая шлюха отомкнет дверь сама — что тут поделаешь? И тогда, если завтра или на следующий день случится неразбериха с бронированием номеров и нашему досточтимому главному управляющему придется попросить этого миллиардера и его девку из Страны Золотой Горы съехать, что ж, ничего, у нас клиентов более чем достаточно, чтобы сохранить лицо.
Так и сделали. Внешнюю дверь в номер «В» открыли и провели через неё Золотистый Лобок. Если она взяла ключ и тут же открыла внутреннюю дверь — что тут скажешь? Эта дверь теперь открыта, ну и, конечно, он, Дневной Чжан, никогда не заикнется об этом никому из посторонних, его рот на замке. Как всегда.
«Айийя, но ведь в то время, когда внешние двери заперты и остаются благонравными, внутренние могут быть похотливо открыты настежь. Как и её „нефритовые врата“, — размышлял он. — Цзю ни ло мо, интересно, на что это похоже — штурмовать „нефритовые врата“ таких размеров?»
— Заправлять постель, мисси? — любезно спросил он по-английски.
— Валяй.
«О, как же воистину ужасны звуки их варварского языка! Уф!» Дневному Чжану хотелось отхаркнуться и очистить рот от бога слюны, но это было против правил отеля.
— Хейя, Дневной Чжан, — бодро поздоровалась с ним Третья Горничная Фэн. Она вошла в спальню, нехотя постучав в дверь люкса после того, как уже открыла её. — Да, мисси, очень извините, мисси, — по-английски, а затем Чжану, по-кантонски: — Ты что, ещё не закончил? У неё что, такое душистое дерьмо, что тебе так и хочется залезть к ней в штаны?
— Цзю ни ло мо тебе туда же, Сестра. Смотри, что говоришь, не то старый батюшка может задать тебе хорошую взбучку.
— С той единственной взбучкой, что нужна твоей старой матушке, ты мне не помощник! Давай-ка, помоги быстренько заправить её кровать.
Через полчаса начинается партия в мацзян. Досточтимый Мэн послал за тобой.
— О, спасибо, Сестра. Хейя, ты правда видела волосы у неё на лобке?
— Я ведь уже рассказывала. Думаешь, вру? Они чисто золотого цвета, светлее, чем на голове. Она принимала ванну, а я была так близко, как сейчас мы с тобой. И, о да, соски у неё розоватые, а не коричневые.
— И-и-и! Подумать только!
— Ну как у свиноматки.
— Какой ужас!
— Да. Ты сегодня читал «Коммершиэл дэйли»?
— Нет ещё, Сестра. А что?
— Там астролог утверждает, что эта неделя для меня очень хорошая, а сегодня финансовый редактор говорит, что вроде бы начнется новый бум.
— Цзю ни ло мо, что ты говоришь!
— Так что я велела сегодня утром своему брокеру, чтобы прикупил ещё тысячу акций Благородного Дома, столько же «Голден ферриз», сорок — Второго Великого Дома и пятьдесят — «Гуд лак пропертиз». Мои банкиры — люди щедрые, но теперь, когда у меня не осталось ни медяка наличными в гонконгских долларах, хоть милостыню проси или занимай!
— И-и-и, ты занимаешь, Сестра. Я и сам на мели. На прошлой неделе занял в банке против своих акций и купил ещё шестьсот акций Благородного Дома. Это было во вторник. Покупал по двадцать пять долларов двадцать три цента!
— Айийя, Досточтимый Чжан, вчера вечером перед закрытием торгов они шли по двадцать девять долларов четырнадцать центов. — Третья Горничная Фэн автоматически сделала подсчет. — Ты уже приподнялся на две тысячи триста сорок восемь гонконгских долларов! А ещё говорят, что Благородный Дом собирается купить «Гуд лак пропертиз». Если они попытаются это сделать, их враги будут просто клокотать от ярости. Ха! Тайбань Второго Великого Дома изойдет пылью!
— О-хо-хо, но при этом их акции взлетят! Всех трех! Ха! Цзю ни ло мо, где бы достать ещё наличных?