Итак, уловив приближение «Купидона», жучки ринулись в бой, словно кавалеристы, и меньше чем за четыре секунды съели оконную панель. Когда их работа была закончена, они съежились и бусинками осыпались на капот шаттла.

— Однако это оказалось легко, — сказала в микрофон Холли, когда «Купидон» вылетел сквозь окно в прогрызенное жучками отверстие, имевшее точные размеры и форму челнока. — Вот тебе и знаменитое Небесное окно великого Фоули.

Невежество принято считать пагубным, однако иногда оно бывает и полезно.

Холли включила защитное поле «Купидона», хотя все человеческие спутники слежения были к этому времени выведены из строя, и взяла курс на поместье Фаул.

«Через пять минут мы будем там, где Опал желает нас увидеть».

Эту неприятную мысль она не стала произносить вслух, но, взглянув в зеркальце бокового вида на выражение лица Батлера, Холли поняла, что он думает о том же.

— Я знаю, — произнес он, поймав ее взгляд. — Но разве у нас есть выбор?

Воздушное пространство над Ирландией

Опал стремилась к замку, готовясь бросить на выполнение задачи всю свою гигантскую магическую силу. Она была ключом, который неразрывно связан с замком. Их соединение было неизбежным, как ход самого времени. Опал чувствовала, что кожа на ее лице вытягивается по направлению к замку, и руки тоже тянутся вперед так, что трещат суставы.

«Эльфийский колдун действительно был могущественным, — думала она. — Его заклинание действует, хотя столько времени уже прошло».

Она летела по правильной дуге над поверхностью Атлантики, по полуденному небу, к Ирландии. Затем спикировала, словно шаровая молния, в направлении поместья Фаул, ни секунды не медля и не задумываясь о том, что ее ждет, полностью веря в истинность своей теории.

«Я подниму мертвых, — как часто она лелеяла эту мысль в своей тюремной камере. — Таким даже Фоули не может похвастать».

Опал свалилась на поместье Фаул, словно комета на Землю, прямо на истертую временем, увитую странным плющом башню Мартелло.

Подобно вынюхивающей кость собаке, ослепительная корона ее магической силы разрушила башню и, прокладывая себе дорогу, спиралью ввинтилась на шесть метров в землю, где под толстым слоем отложений обнаружилась другая, более древняя, башня. Магическая энергия отыскала замок на ее крыше и повисла над ним, как сияющее нестерпимым блеском облако.

Опал опустила голову, внимательно следя за тем, что происходит. Ее пальцы вытянулись и согнулись, с губ полетели снопы искр. Она увидела, как сдирается верхний слой с того, что на первый взгляд казалось обычным булыжником, и на грубой поверхности камня обнажаются высеченные на нем сложные, переплетающиеся руны. Магическая эктоплазма вливалась в вырезанные руны, электризовала их, разливалась по каменным желобкам огненными ручейками.

«Откройся мне», — подумала Опал, хотя это лишь примерный перевод того, что в ее мозгу звучало как «Аааааааааарггхххххххххх».

Руны замка наливались магической силой, оживали, расползались, словно змеи по горячему песку, нападали друг на друга — более жирные, налитые магией, линии пожирали более тонкие и слабые, и, наконец, на камне появилось двустишие на гномском языке:

Это замок, первый из двух.

Увидишь его открытым, и будешь жить в горе.

Опал с трудом подавила самодовольную ухмылку.

«Примитивная эльфийская средневековая поэзия, — думала она. — Полнейшая чушь. Ни правильной грамматики, ни рифмы, одна мелодрама лезет из всех щелей. Но я увижу замок открытым, а в горе будет жить Артемис Фаул. Правда, недолго».

Опал собралась и положила свою правую ладонь на камень, растопырив пальцы, окруженные на кончиках облачками магической энергии. Рука утонула в камне, как слабый луч света в темноте, а по его поверхности побежали трещины.

«Поднимайтесь, — думала она. — Поднимайтесь, мои прекрасные воины».

Эриу, возле поместья Фаул

Берсерки вылетали на воздух из отверстия в земле, как пушечные ядра. Посмертная удавка лопнула, и воины вырвались на свободу, чтобы завершить свою миссию. Они знали, что следующая смерть будет для них последней, и она откроет перед ними врата в Нимх. Так было обещано; они жаждали этого. Хотя тело боится смерти, душа создана для неба и не успокоится, пока не достигнет его. Эльфийский колдун кое-чего не знал, создавая замок и ключ. Он не знал, что такое пролежать в земле десять тысяч лет, не видя света. А тот, кто слишком долго не видит света, начинает терять свою душу.

Но теперь все обещания, что нашептал колдун в их умирающие уши, засыпая их лежащие в яме тела комьями тяжелой липкой глины, были готовы исполниться. Теперь пришла пора сражаться, и следующая смерть откроет перед ними врата в рай. И берсерки смогут наконец уйти домой.

Но вначале прольется человеческая кровь.

Почва шаталась и вспучивалась, когда эктоплазма сотни эльфийских воинов прорывалась сквозь нее. Берсерки стремились наверх, к свету. Их как магнитом притягивало к лежавшему на замке ключу — Опал — и они проходили один за другим сквозь ее магический ореол.

Оро был первым.

«Это пикси, — с удивлением отметил он. С удивлением потому, что, как известно, пикси обычно не обладают магическими способностями. — И к тому же женщина! Но, что ни говори, магическая сила у нее громадная».

Когда воины один за другим проходили сквозь Опал, она чувствовала их боль и отчаяние и впитывала боевой опыт каждого из них. Это потребуется, когда одним своим приказом она пошлет их в решающую битву.

«Повинуйся мне. Теперь ты мой воин».

Так Оро и его шайка берсерков вступили в «геаса», или магическую связь с Опал, теперь они были готовы выполнить любой ее приказ. Сейчас они стояли, оглядываясь, ища любое живое существо внутри магического круга, чтобы перенести в него свое «я».

Как вожак Оро имел право первым выбрать для себя новый облик. Тысячи часов он обдумывал, лежа под землей, какое существо наилучшим образом подойдет для воплощения его талантов. Идеальным мог показаться эльф, но это существо было слишком слабым и мелким для доброй схватки на мечах, да и как-то стыдно взять одного эльфа и заменить его другим.

В конце концов Оро остановился на тролле.

«Представь себе тролля с мозгами эльфа. Вот это был бы воин!»

Но здесь не было троллей, единственными волшебными существами поблизости были хилые гномы с защитными рунами на груди. Ну, уж нет.

Рядом были еще люди, три ненавистных существа. Двое мальчиков и одна женщина. Женщину он оставит для Беллико, одной из всего лишь двух эльфиек в их рядах. Остаются мальчишки.

Душа Оро кружила над ними. Два любопытных маленьких мальчика, которых, казалось, вовсе не пугало происходящее. Их мир во имя Дану разрушен вихрем магии. Станут ли они дрожать от страха, хлюпать носом и умолять о пощаде, которой не будет?